— Тиша! — с угрозой пробормотал Молотов и качнулся еще, а потом выскользнул и вновь толкнулся.
Я готова была умолять, требовать, кричать на него, только бы он не оставлял меня, только бы продолжил и подарил то, чего так настойчиво хотело мое тело.
— Скажи мне, сколько мужиков мне найти и вырвать их причиндалы! Потому что ты только моя, Тиша! — рычал Молотов, не переставая убивать меня своей неторопливостью, замирая на грани между болью и удовольствием. — Сколько их было до меня, Тиша?!
А я обхватила дрожащими руками его щеки, огладила упрямый подбородок, сжатый и напряженный, нос с горбинкой, лоб с капельками пота. Улыбнулась.
Невероятный мужчина. Непостижимый собственник. Мой.
— Твоя, Самуил, — прошептала я, касаясь дрогнувшими губами упрямо сжатого рта.
Молотов будто сбросил прочные цепи, сдерживающие его. Резко подхватил меня, придавил собой, и ворвался в мое тело.
Оглушительная боль заставила закричать, захлебнуться, сжаться.
А Сэм перехватил мое лицо ладонью, молча повелевая смотреть прямо на него. В его глаза. Безумные, но довольные.
— Зря не сказала, — пробормотал он, все еще оставаясь неподвижным.
— И что бы это изменило? — тихо прошептала в ответ. — Ты бы поверил?
— Поверил бы! — отрывисто бросил Самуил, но его губы нежно скользнули по моим щекам, собирая непрошенные слезы. — Тебе — поверил бы.
Мой мужчина двигался медленно, словно извинялся за то, что не сдержался минуту назад. Словно хотел бы забрать мою боль себе. И это подкупало настолько, что я расслабилась.
Почти растаявшее наслаждение вновь заструилось по моим венам, вспенивая кровь и отнимая мысли.
Самуил и сам, кажется, начал терять контроль. Его движения становились более рваными, хаотичными, а сердце под моей ладонью громко и сбивчиво отбивало свой ритм.
Я умерла. Так мне показалось. Потому что не чувствовала больше ни рук, ни ног. Воспринимала лишь то, как бережно и нежно целует меня этот невероятный мужчина. И как его тело все более настойчиво подводит меня к пику наслаждения.
Мы вместе, в унисон, замерли за секунду до того, как наши тела рассыпались на острые осколки жгучего, сжигающего все на своем пути, наслаждения.
Сэм перехватил мои ладони своими, переплел наши пальцы, сжал так сильно, что, кажется, захрустела каждая косточка.
И рухнул на меня, окончательно отправив в нирвану.
Но спустя миг, перекатился на спину, так и не разжал своих рук, крепко прижимая меня к себе, а потом укрыл пледом. И я провалилась в глубокий сон.
А проснулась от того, что Самуил смотрит на меня своим тяжелым, густым взглядом карих глаз. И, что удивительно, улыбается так открыто, что мое сердце до боли сжалось и понеслось галопом.
— У меня есть тост! — усмехнулся Молотов, сверкая белозубой улыбкой.
Мне пришлось приподняться и сесть, но покрывало я утянула за собой, укрыв грудь, не позволив ткани сползти ниже.
Сэм передал мне фужер с шампанским, сам перехватил второй и легко коснулся им тонкого стекла. Тихий "дзинь" заставил улыбнуться.
— За мою малышку, — произнес Самиул, — И за новые горизонты.
Я залпом проглотила игристый напиток. Пузырьки ударили в нос, а следом и в голову. И от второй порции терпкого и, вместе с тем, сладкого на вкус вина я не смогла отказаться. К тому же в объятиях мужчины, от которого мои внутренние демоны уходили в глубокую спячку, я чувствовала себя великолепно. И да, оглянуться не успела, как вся бутылка оказалась пустой.
Кажется, Молотова все устраивало. Об этом он и сообщил мне, когда отнес в душ, а, спустя десять минут, вернул обратно. Мокрую, счастливую, обнаженную.
Я не стала возражать, когда Самиул принялся кормить меня собственноручно. И да, тут же потребовала открыть и вторую бутылку вина.
Я решила не думать о том, что наутро голова будет раскалываться от похмелья. Я жила сегодняшним днем. Наслаждалась каждой минутой. Старательно прятала пережитые и не самые приятные события глубоко в памяти и жила Сэмом, его горьковатым ароматом, его голосом, его ласками и объятиями.
Дальнейшие события смешались в моей голове. Мне нравилось то, что Молотов везде и всюду носит меня на руках. Кажется, я ни разу не ступила на землю своими ногами.
А повсюду: яркие краски, громкие звуки, смех, голоса.
И поцелуи. Их было невероятно много. Жадные. Страстные. Нежные.
Мы целовались так неистово и откровенно, точно назавтра нас ждал конец света, словно мир катился к дьяволу, а мы стремились взять от жизни все, и еще капельку.
— Делай ставку, Тиша! — жарко шептал мне Сэм на ухо, а я все никак не могла понять, что именно этот мужчина хочет от меня.
Но на всякий случай, жадно прижалась к нему в очередном убийственно долгом поцелуе.
И вновь шампанское, музыка, смех, ощущение острого удовольствия и близость Самуила.
Кажется, я что-то ляпнула совершенно неожиданное. Сказала, некстати. И вновь полезла целоваться. А Сэм перехватил мою голову. И я четко запомнила его глаза, ту тягучую нежность, что плескалась во взоре.
— Согласна? — раздался его завораживающий шепот.
— Конечно! — кивнула я и вновь потянулась к источнику своего желанного счастья.
Женского. Дерзкого. Безумного.
— Моя девочка! — последнюю фразу я разобрала, а потом, кажется, провалилась в глубокий сон. Но была уверена, что так хорошо мне никогда не было, никогда еще я не чувствовала себя настолько счастливой.
24
Проснулась я, утопая в белоснежных подушках. Голова кружилась, даже глаз не хотелось открывать. Во рту- целая Сахара. А все тело ощущалось так, будто по мне проехался асфальтный каток.
Но глаза пришлось приоткрыть. Вернее, получилось совершить всего лишь открытие одного века. Второе — не поддавалось.
Наверное, будет глупо спрашивать у Самуила, где мы находимся? Судя по обстановке, шикарный люкс фешенебельного отеля. Но я абсолютно не помнила, как оказалась здесь.
Хорошо, что Молотов был рядом со мной.
Вот и сейчас мужчина сидел на кровати, подложив под спину подушку, а ноутбук устроил на своих коленях. Самуил сосредоточенно что-то читал на экране, а стоило мне пошевелиться, как тут же перевел взгляд на меня.
Увидела, как хмурое выражение красивого лица с легкой щетиной на щеках и подбородке сменилось на мягкую улыбку. Изменилось и выражение глаз.
Молотов тут же закрыл ноутбук, убрал его в сторону и придвинулся ко мне.
— Доброе утро, Золушка! — пробормотал Самуил, нырнул руками в мою шевелюру, которая, я была уверена, напоминала птичье гнездо, а не прическу.
