Но сейчас не об этом. Не отвлекаемся и продолжаем терапию.
Всякое решение проблемы начинается с ее осознания. Кажется, именно так он мне говорил.
О’кей, я понял, что в стрессовой ситуации нахожусь уже четвертый месяц. Перенос в другое время, как ни крути, не мог обойтись без последствий для моей психики, все же я человек, а не программа. Но до вчерашнего дня психика как-то ведь справлялась.
С подозрением взглянув на небо, откуда на меня упало несколько капель дождя, я раскрыл зонт, после чего принялся потрошить свою память в поисках того, что помогало мне абстрагироваться от стресса.
Во-первых, осознание того, что попасть в прошлое хоть и неприятно, но все же несмертельно. Я же не в мезозой угодил, а в относительно комфортный двадцатый век, и даже не на войну, а в мирное время. Вторым защитным психологическим приемом, безусловно, стала постановка цели – покинуть Союз как источник всех моих неприятностей. В ее достижении я даже успел продвинуться.
Но вчера все пошло наперекосяк, и все мои установки сбились – я узнал, что моей семьи в этом мире не существует. Защита рухнула, и меня накрыло. Вот только эту новую проблему так легко не решить. Невозможно убедить себя в том, что нет ничего страшного в отсутствии в этом мире родичей. Невозможно поставить цель для ее достижения. Допустим, сделаю я повторные запросы, но это, скорее всего, ничего не даст. Боюсь, я угодил в какую-то параллельную реальность, где Сергей Королько – это Альберт Чапыра.
Но выкарабкиваться из этого подавленного состояния как-то ведь надо.
С помощью работы?
Мой взгляд уперся в табличку с адресом на доме, мимо которого я сейчас проходил.
– Семнадцать, – озвучил я вслух его номер.
Где-то рядом должен проживать потерпевший, у которого я хотел уточнить насчет дачи. Достав из кожаной папки блокнот, в котором делал заметки, я сверился с адресом.
Зайти, что ли? Все равно делать нефиг. На том и порешил.
Дом оказался девятиэтажным и многоподъездным. В наше время такие серой панелькой называли.
Дверь открыли после второго звонка. На пороге с недовольным выражением лица застыла молодящаяся женщина в халате до пят.
– Татьяна Алексеевна Шашова? – уточнил я.
– А вы кто? – просканировала она меня взглядом, и, судя по тому как выражение лица сменилось на нейтральное, увиденное не вызвало в ней отторжения.
– Следователь Чапыра, – представился я, показывая женщине удостоверение. – Хотел вам пару вопросов задать по поводу кражи.
– Вы нашли воров? – В ее голосе проскользнули нотки радости.
– Ищем, – обломал я даму. – Я могу войти?
– Проходите, – разочарованно вздохнула она, но в квартиру впустила.
Ничего так квартирка по нынешним временам, даже телефон есть, на который я посмотрел с завистью.
Меня провели на кухню.
– Может быть, чаю или кофе? – светски поинтересовалась хозяйка.
– Кофе, – выбрал я, уже давно не рассчитывая получить в Союзе нормальный чай.
– Татьяна Алексеевна, у вас есть дача? – приступил я к выяснению того, зачем пришел.
– Есть. – Женщина поставила передо мной кружку горячего кофе и сахарницу. – В дачном кооперативе «Сосновый бор».
– А вы в этом кооперативе многих знаете? – спросил я, размешивая сахар.
– Кое-кого знаю, – пожала она плечами, усевшись напротив меня. – В первое время участки распределялись между рабочими завода. Но потом их стали выдавать всем подряд. Так что заводских от силы четверть осталась. Хозяев этих дач я и знаю, все-таки это наши с покойным мужем бывшие коллеги.
– А кто знал, что вы с сыном копите на машину? – спросил я.
Женщина изобразила работу мысли, наморщив лоб.
– Да мы особо не скрывали, – наконец выдала она.
В общем, ничего полезного я от Шашовой не узнал, кроме того, что она владеет дачей в том же кооперативе, что и двое других потерпевших. К слову, из этих двоих одного она знала, он был из заводских. Так что круг подозреваемых не сузился. Вором мог оказаться как заводской, так и нет.
Расстроенный тем, что жизнь не киношный детектив, я вышел из подъезда и поспешил на съемную квартиру. Выпитый мною кофе только реанимировал чувство голода.
Возле продуктового магазина, что располагался рядом с моим домом, я притормозил в задумчивости. Может, сегодня коньяку взять? Додумать мне не дали.
– Альберт! – Услышав этот голос, я очень медленно развернулся.
Как, черт возьми, она здесь оказалась?!
На меня смотрела разгневанная фурия. Симпатичная такая фурия. Светлые распущенные волосы ниспадали на светло-коричневую кожаную куртку. Стройные ножки, обтянутые джинсами, причем нерасклешенными. С меня, что ли, пример берет?
– Привет, – растянул я губы в улыбке.
– Ты почему мне не сказал, что не в общежитии живешь? – строго спросила она. Ее суженные глаза грозили разборками.
– А ты что, в общежитии была? – ответил я вопросом на вопрос.
– Была. – Алина поджала губы, демонстрируя недовольство. – Еле выбила из твоего соседа по комнате твой новый адрес, – грозно заявила она.
– Надеюсь, он жив? – поинтересовался я, матеря про себя Леху.
– Ты почему не позвонил? – Проигнорировав подначку, девушка продолжила допрос. – Выписался из госпиталя и пропал на две недели!
– Так у меня телефона нет, – попытался оправдаться я.
Блин, чем я вообще занимаюсь? Легче ее прямо сейчас послать куда подальше и прекратить этот фарс.
– Я думала, что с тобой что-то плохое произошло. – Ее глаза заблестели от влаги, а пушистые ресницы захлопали.
– Извини, – вздохнул я.
Послать никак не выходило.
– Ты в магазин собрался? – справилась она с эмоциями.
– Ага, продуктов надо купить.
– Пошли, – деловито сказала девушка и первой поднялась на крыльцо.
В магазине Алина сразу же распределила между нами роли, указала мне на очередь в мясной отдел, а сама зашуршала по остальным прилавкам. С ней затариться продуктами вышло намного быстрее и результативнее. В итоге домой я тащил две полные сетки, а не одну, как обычно.
Проинспектировав квартиру, Алина все так же по-деловому оккупировала кухню и принялась готовить ужин.
– Чья это квартира? – спросила она, когда я, переодевшись в спортивный костюм, уселся на табуретку подальше от окна.
Отопление еще не включили, а из деревянных окон дуло. Надо было решать эту проблему. Местные запихивали в щели вату, а сверху клеили полоски газет, а у меня пока руки не доходили.
– Знакомых. – Рассказывать о том, что квартира скоро станет моей, я благоразумно не стал. – Разрешили пожить в ней, пока сами в отъезде, – ответил я, не отрывая взгляда от сковороды.
