Тот состроил скептическое выражение лица.
– Такие есть, конечно, но вряд ли это кто-то из наших. Одно дело – что-то по-тихому стащить у соседа, и совсем другое – прийти к нему открыто с оружием. Да и Галка грабителей не опознала.
– А их кто-то ищет? – Я заозирался. Кругом темень, свет только от редких освещенных окон соседних домов.
Скворцов тоже начал бросать настороженные взгляды по сторонам и потянулся к кобуре.
– Ищут, – усмехнулся участковый, заметив наши телодвижения. – Наряд местность прочесывает.
Ответ успокоил, но примеру более опытного коллеги я все же последовал, кобуру расстегнул.
– Ладно, пойду опрошу эту вашу Галку, – сообщил нам Скворцов и скрылся в доме.
– Со двора осмотр начнем? – спросил я у Инны.
– Да затоптали тут уже всё, – раздраженно махнула она рукой и, таща свой чемодан, вошла в дом.
Мне ничего не оставалось, как последовать примеру коллег.
– Блин, – вырвалось у меня, когда я чуть не влез ботинками в кровавую лужу на полу.
Я осмотрел комнату. Сейчас она больше напоминала бойню, а не хозяйскую спальню: кровавые потеки на стене, еще не засохшие брызги крови на стоявшей рядом мебели.
– Ну-ка, кыш отсюда, – распорядилась Инна, доставая из портфеля фотоаппарат.
Пришлось выйти. Пока эксперт делала съемку, я отправился в комнату напротив, где сейчас находился весь народ: раненый, над которым хлопотали врачи «скорой помощи», его жена, директор комиссионки, и ее пожилая мать. Женщину-директора пытался опросить Скворцов, но что-то плохо у него это получалось. Она все время всхлипывала и зарывалась лицом в носовой платок.
– Жить будет? – как можно тише спросил я у врача.
– Плечевая кость раздроблена, – сообщил он мне совсем не то, о чем я его спросил, и сделал это довольно громко.
Женщина услышала и разрыдалась пуще прежнего. Скворцов состроил мне зверскую рожу, и я поспешил ретироваться, открывая на ходу свою дежурную папку.
Эксперт сменила фотоаппарат на лупу, а я приступил к осмотру и составлению протокола.
– Не мешало бы узнать, что здесь трогали преступники, – заметила Инна, показывая мне взглядом на дверь.
– Сейчас, – пришлось возвращаться в соседнюю комнату.
Жена раненого так и не успокоилась. Ее мать оказалась более крепкой и сейчас отвечала на вопросы Скворцова. Правда, чего-то существенного она не сообщила, от страха толком никого и ничего не запомнив.
Подогнав мне понятых, Вадим ушел опрашивать соседей, часть из которых подтянулась к дому потерпевших. «Скорая», забрав раненого, уехала. Участковый тоже куда-то свинтил. Обе хозяйки дома уединились на кухне, где отпаивались, судя по запаху, валерьянкой. Эксперт собирала образцы, а я заканчивал оформлять протокол. И тут вдалеке что-то бабахнуло.
Понятые засуетились. Инна побледнела.
– Стреляли, – сдавленно произнесла она.
«И явно не из пистолета», – мысленно дополнил я.
– Оставайся здесь, – приказал я ей, а сам выбежал из дома.
– Где стреляли? – притормозил я возле парочки мужчин-соседей, что еще не разошлись по домам. Выслушав сбивчивые пояснения, я рванул в указанном направлении, на ходу доставая ствол.
Он возник передо мной внезапно. Выскочил из темноты. Ступор. Пара секунд – и мы оба стреляем.
Он упал, а я остался стоять.
Прислушался к себе и ничего не почувствовал: боли нет и даже штаны сухие. На всякий случай осмотрел курку. Лишних дырок не обнаружил.
Ошарашенный случившимся, я присмотрелся к бандиту. Тот лежал на дороге и не шевелился.
– Эй, ты там не сдох? – Мой голос в тишине прозвучал излишне громко.
Никто не отозвался. Не убирая пистолет, я подошел к телу. Слегка его попинал – эффекта ноль.
– Хреново, – пробурчал я себе под нос.
Вспомнил, что по правилам предупредительный выстрел должен быть, и выстрелил в небо. И только потом подумал: а на кой?
Ладно, черт с ним, все равно неприятностей из-за трупа не избежать.
Размышляя над своей незавидной участью, я склонился над валяющимся рядом обрезом. Это хорошо, что он есть. Осталось зафиксировать его в документах.
– Чапыра!
Услышав крик, я дернулся. Нервы ни к черту.
Крик повторился, дав мне опознать голос Скворцова.
Из-за темноты было видно всего на пару шагов, поэтому я заметил лишь быстро приближающуюся ко мне тень.
Вадим запыхался, словно пробежал километровую дистанцию на скорость.
– Ты цел? – прошелся он по мне взглядом.
– Вроде. – Меня немного потряхивало.
– Пистолет убери.
Я последовал его совету, но плохо слушающиеся пальцы мешали застегнуть кобуру.
– А ты чего грязный такой? – в свою очередь спросил я. Фиг знает, зачем мне понадобилось это знать. Стресс, наверное, сказался.
Вадим посмотрел на штаны, ругнулся и принялся отряхивать их от прилипшей земли.
– Да, блин, через огороды пробирался, – объяснил он мне свой непрезентабельный вид.
– Кажется, я его убил, – перебил его я.
– Это ты зря, – отозвался Скворцов. – Но лучше ты, чем он. За мертвого следака меня бы за яйца подвесили. – Смех его получился каким-то вымученным.
Вадим присел на корточки над телом и проверил пульс, чего я сделать не догадался.
– Вроде жив, – сообщил он мне. – Беги, «скорую» вызывай.
– Ага, – обрадовался я и рванул к особняку потерпевших.
«Скорая» уложилась минут в двадцать. Время я, конечно, не засекал, но от этой нервотрепки вкупе с беготней оно как-то спрессовалось. Еще раньше «скорой» появился участковый. Повздыхав над подстреленным мною бандитом, он как-то по-отечески произнес:
– Да уж, влип ты, парень.
– Знаю, – отозвался я, сетуя на свою судьбу. Гадать не надо, Курбанов не преминет воспользоваться этой ситуацией. И Митрошин помогать не будет.
Реально попал.
Глава 8
Когда подстреленного переместили в салон «скорой помощи», подъехал следователь прокуратуры. Сразу вспомнился Болотов с его нарочитой жизнерадостностью. Сравнение оказалось не в пользу прибывшего. Судя по виду следователя, он был недоволен жизнью в целом, а не только из-за того, что его выдернули из дома, где, в отличие от милицейских следователей, коротали время между выездами во время дежурства прокурорские.
Спрыгнув на дорогу, он осмотрелся.
– Ни хрена не видно! – Это первое, что мы от него услышали.
