— Спасибо, хороший мой…
Она вскарабкалась на широкую спину своего спасителя, прижалась щекой к мохнатой шкуре и закрыла глаза. А очнулась уже возле калитки собственного дома. Без одного сапога — зато живая.
— Ура! Ведьмушка вернулась! — Гриня сгреб ее в охапку первым, оттеснив и Майю, и даже домового Никифора.
Пушок спикировал Тайке на макушку, по обыкновению свесив пернатый хвост прямо на лицо. Он даже сказать ничего не смог, просто закурлыкал-замурчал, обнимая ее крыльями.
Из кустов высунулась любопытная кикимора Кира и ее охочие до яблок подружки. Под крыльцом в тенечке устроился кудлатый банник Серафим. Овинники и луговики расселись на перилах рядком, как воробьи на проводах. Домовой Арсений — умытый и трезвый — держал в лапках блюдо с пирожками. В траве тоже кто-то шебуршился. Да что там говорить, даже Яромир был тут, хоть Тайка и не сразу заметила его в тени под сливой. Куда ни глянь, всюду виднелись знакомые лица, смотрящие на ведьму-хранительницу с надеждой.
— Получилось! — Она предвосхитила еще не заданный вопрос. — Завтра будем раздавать волшебство. Майя, поможешь мне мешочков нашить?
Она взяла у Сеньки пирожок. Потом еще один. И еще. Шутка ли — три дня на одних ягодах в болотах жить.
* * *
— Знаешь, а ведь встретила я твою сестрицу Марфу, — Тайка раскатала по столу цветастый ситчик в голубых тонах.
Ножницы у Майи в руке дрогнули.
— И как она?
— Плохо… — Тайка вздохнула. — Просила передать, что ты была права. И что поздно: ее уже не спасти — вконец заболотилась.
Майя, шумно втянув воздух, сделала на ткани аккуратный надрез.
— Это мы еще посмотрим! Я ее найду.
— Для этого в Мокшины топи зайти придется, и довольно далеко. Не так-то это просто, уж поверь мне…
— Не сложнее, чем обменять соль на землю, правда? — покачала головой мавка.
Заготовки для мешочков у нее получались ровнехонькие, не то что у Тайки. В полной тишине она вдела иголку в нитку. Стежочек ложился к стежку, а Майя молчала так, что, казалось, воздух вокруг звенел. Тайке вдруг стало очень стыдно:
— Знаешь, я ведь задолжала Марфе. Без нее ни за что не справилась бы… и косточек бы в Непуть-ручье не нашли.
На глаза мавки навернулись слезы.
— Узнаю мою добрую сестрицу… в этом и есть вся соль, ведьма. Жить на этой земле, помогать тем, кто нуждается в помощи, — вот наше самое главное волшебство. Такое по мешкам не разложишь, оно только здесь запрятано, — Майя приложила ладонь к груди.
— Я все поняла, — Тайка сглотнула, чтоб самой не зареветь. — Мы обязательно вызволим ее, обещаю. Не знаю как, но что-нибудь придумаем.
* * *
Мокша не обманул: наутро мешок с волшебной землицей действительно появился в саду. А Гриня сгонял на своем мотоцикле в магазин и привез пуд соли на отдарок.
Еще пару дней Тайка вместе с верной помощницей Аленкой раздавали обереги с волшебной землицей, а щенок Симаргла вился под ногами и лаял на кикимору Киру, которая под шумок все-таки добралась до яблок.
После заката, когда дневная нечисть отправлялась на покой, заявлялись ночные гости: полуночницы, вытьянки, омутники… даже старик бабай пожаловал. К исходу второй ночи Тайка совсем валилась с ног, умаялись они с Аленкой так, что словами не передать.
На рассвете третьего утра Тайка отпустила помощницу и, свернувшись калачиком, задремала на лавочке под вишнями. Первые лучи солнца осветили ее измученное лицо.
— Эй, вы, потише там, — шепотом ругался домовой Никифор. — Коли разбудите мне Таюшку-хозяюшку, я всем зубы пересчитаю-то.
— Баю-баюшки-баю, — курлыкал Пушок колыбельную. — Пошел котик на гору, принес котик сон-дрему…
Девицы-лесовицы поставили возле Тайкиной лавочки туесок, полный спелой земляники, духи-водяники выпустили в ведро серебристую щуку для ухи, полуденница испекла хлеб, банник Серафим принес новые березовые веники, Гриня наколол дров, овинники натаскали ключевой водицы, мавки перестирали белье и развесили его в саду, а Кира сварила вкуснейшее повидло…
Каждый был благодарен Тайке и старался помочь, чем мог. В этом и было подлинное волшебство — самая соль земли дивнозёрской.
Глава девятая. Не буди лихо
Тайка проснулась задолго до рассвета от стука камешков по ставням. Сперва даже не поняла: может, почудилось? Но тут с улицы донесся взволнованный голос Аленки:
— Тая! Ты спишь?
Внизу залаял Снежок. Пришлось открыть окно.
— А чего не в дверь?
Темнота стояла, хоть глаз выколи. Даже птицы еще не начали петь.
— Да я… растерялась просто, — Аленка смутилась. — Прости. Можно мы войдем?
— Конечно, — Тайка помчалась на кухню ставить чайник.
Аленку трясло. Да уж, в таком состоянии не то что дверь с окном перепутаешь — собственное имя забудешь. Пришлось добавить в чай цветков ромашки, чтобы гостья немного успокоилась.
— Тай, у нас на огороде кто-то лежит, — она стукнула зубами о край чашки. — Я до ветру вышла, а там это! Самой не разглядеть, только когда глазами Снежка смотрю, вижу.
— А что оно делает? — Тайка, подумав, сыпанула ромашки и себе тоже.
— К-кажется, спит.
— Неудивительно: ночь ведь на дворе, — она зевнула. — А на что хоть оно похоже?
Аленка замотала головой:
— На жуть жуткую. Тебе лучше самой увидеть, правда. Я теперь одна домой ни за что не пойду. А там мама осталась… с этим.
Тайка вздохнула:
— Ладно, допивай чай. Я быстренько переоденусь. Не в ночной же рубашке идти…
Аленка кивнула и вцепилась пальцами в чашку. Снежок, поскуливая, жался к ее ногам.
* * *
Весь июль стояла невозможная жара, поэтому Пушок сменил излюбленное место ночевки за печкой на садовую прохладу. Тайка тряхнула яблоневую ветку, и сонный коловерша свалился ей прямо в руки, даже не успев расправить крылья.
— У-ух! — Он встопорщил перья. — Тая, ты слышала такое слово: режим? В моем возрасте уже нельзя скакать круглые сутки.
— Но ты же, считай, наполовину кот, наполовину сова. Они ночами не спят обычно.
Коловерша аж задохнулся от негодования:
— Вообще-то я не то и не другое! Ты ругаешься просто потому, что я не соответствую твоим ожиданиям! Тая, знаешь такое слово — «стереотипы»? Нужно быть выше этого!
— Тише, не ори. Кругом люди спят, — прошипела Тайка.
— Вот именно! А меня, выходит, можно будить, я же не человек!
