Так вот, оказывается, как наводят кошмарные сны.
Коловерша перелетел с Тайкиного плеча на спинку кровати и негромко кашлянул:
— Кхм. Извините, что отвлекаю. Но ведь это вы лихо, да?
— Ну? — На него уставился белый глаз без зрачка.
— Настоящее? — Пушок округлил глаза. — Потрясно! Я так счастлив!
В его голосе звучало неприкрытое восхищение, и у лиха отвисла челюсть:
— Чего тебе надобно?
— Я столько о вас слышал! — Коловерша бочком перепрыгнул на одеяло. — Вы мой кумир. А можно автограф?
— Авто… что?
— Ой, только не говорите, что вы не подпишете мне открытку!
Тайка, притаившаяся в кресле с вязанием, старалась не фыркать, а Пушка уже несло:
— Нельзя так поступать с фанатами. Я так хочу быть похожим на вас. Тоже уметь — у-у-у — насылать кошмары, приносить неудачу, подстраивать каверзы. Как думаете, у меня получится?
— Ну, при должной сноровке… — Лихо приосанилось и заулыбалось во весь свой зубастый рот. — Не так-то просто своего человека найти, знаешь ли.
— И как же вам удалось? — Пушок смотрел глазами голодного котика. — Я слыхал, будто нельзя вот так просто взять и сесть кому-то на шею. Нужно, чтобы тебя наслали или что-то в этом роде…
— Верно, — лихо погладило тетю Машу корявой лапкой по плечу. — Глянь, какой чудный случай: Машка-дура сама на себя лихо накликала. Все ей было не так, не эдак. Дурные знаки повсюду видела, надежду потеряла, боялась всего на свете и ждала худшего. Так и стало.
— Но если она сама вас призвала, неужто прогнать не сможет?
Лихо расхохоталось:
— Ой, умора! Да как же она меня прогонит, ежели ее предчувствия оп-рав-да-лись? Еще больше за них цепляться станет. Так что, дружок, я теперь тут надолго.
— Здорово! — Пушок аж затанцевал, перебирая лапами. — А возьмете меня в ученики?
— Чо б не взять? Ты, я смотрю, парень бойкий, расторопный.
Лихо поднялось в рост. Оно стояло одной ногой на подушке, а второй попирало голову тети Маши. Еще бы шажок в сторону, и можно было бы накрыть его мешком. Тайка мысленно взмолилась: «Пушочек, миленький, ну давай, дожми эту гадину».
Коловерша захлопал крыльями и перелетел на тумбочку, где лежали ручка и блокнот.
— Я знал! Сегодня мой счастливый день! И все же… изволите здесь подписаться? Хоть крестик поставьте. Я на стенку в рамочку повешу и буду любоваться. Деткам показывать.
«Ох, только бы не переборщил с лестью», — испугалась Тайка, но лихо, радостно кивая, уже тянулось за ручкой.
— Странное какое-то писало, — только и успело сказать оно, как Тайка кинулась вперед с мешком наготове.
Пушок успел увернуться в последний момент. Теряя перья, он влетел башкой в стену и шлепнулся за тумбочку. Пойманное лихо забилось внутри мешка, изрыгая проклятия.
— Пушочек, ты живой? — всполошилась Тайка.
— Не уверен. — Голос коловерши звучал глухо: кажется, его слегка контузило. — Скажи, мы же его поймали, да?
— Благодаря тебе, — Тайка подняла трепыхающийся мешок вверх.
* * *
— Таюшка-хозяюшка, когда ж ты теперь на болота пойдешь? — Домовой Никифор переминался с ноги на ногу.
— Да вот прямо завтра и пойду, чего тянуть?
— Давай лучше я сам схожу? Надобно мне кое-что у Мокши спросить, — Никифор вздохнул.
— Да что случилось-то? — Тайка встряхнула домового за плечи. — Выкладывай, не томи.
Тот молча показал обрывок веревочки, на которой прежде носил землицу с волшебством. Тайка ахнула: так вот почему Никифор рыскал по кустам. Ну и растеряша!
— Ты только не волнуйся. Все будет хорошо. Достанем тебе еще волшебства.
— Да не в этом дело, — домовой поскреб в бороде. — Пока я не заметил, что мешочек пропал, колдовал себе и колдовал. А как понял, что нет больше землицы, — так и все, руки опустились.
— Погоди… хочешь сказать, что без него тоже можно?
— Вот об этом я и хотел у Мокши узнать.
Никифор опустился на пол, Тайка уселась рядом с ним, уперев ноги в стену. Мысли в голове скакали, как белки: ну и новости!
— Слушай, а попробуй прямо сейчас… ну, наколдуй что-нибудь. Представь, что волшебство не терялось.
— Думаешь, сработает?
— Что значит «думаю»? Оно уже работало. Сам же сказал.
Никифор закрыл глаза, сделал глубокий вдох.
— Нет. Ничего не выходит…
Но Тайка не отставала:
— Не сдавайся. Это почти как с лихом: потеряешь надежду, будешь видеть во всем дурные знаки — и накликаешь беду.
— Ладно, в последний раз попробую…
Домовой поднес ко рту раскрытые ладони и дунул. Сперва Тайка не поняла, куда смотреть, и решила, что ничего не вышло. Но Никифор, улыбаясь, указал взглядом на потолок. Она задрала голову и обомлела: от люстры в разные стороны брызнули яркие огоньки, добежали до углов, скатились вниз и исчезли.
— Что это? — шепотом спросила она.
— Защита от пожара, — Никифор тоже понизил голос, будто опасаясь спугнуть чары. — Не буду спрашивать ничего у Мокши, Таюшка-хозяюшка. Лихо ему отнесу только и в болота закину, а так я уже сам все понял. Волшебство наше творится, когда мы в него верим. Так и в свои силы тоже верить надобно: злосчастие не призывать, а на удачу уповать.
— Верные слова, — Тайка обняла домового (тот едва не прослезился). — Надо остальным рассказать, вот они удивятся!
Никифор покачал головой:
— Не надо, Таюшка-хозяюшка. Если нам не поверят — это еще полбеды: хуже всего, если они не поверят в себя. Представляешь, что тогда начнется? Будто нам и без того забот было мало.
В душе Тайка не до конца согласилась с домовым, но в одном он был прав: Дивнозёрье еще не оправилось от прошлых потрясений. Они ведь так и не выяснили, почему закрылись дупла. И куда делся упырь. Еще надо было придумать, как помочь Радмиле вернуть человеческий облик и отправить Яромира домой. И выручить мавку Марфу из болотного плена… Да, пожалуй, пусть пока все идет своим чередом. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.
Глава десятая. Охота на упыря
В начале августа жара спала. Но радость была преждевременной: вскоре начались затяжные дожди. Казалось, лето закончилось раньше времени, в воздухе вовсю пахло грядущей осенью.
Дивнозёрье опустело: дачники, взглянув на прогноз погоды, уехали обратно в город, туристы и грибники не совались в промокшие леса, и нечисть откровенно заскучала.
