— Ты от ответа не увиливай! — Тайка топнула ногой.
Кроссовки она снимать не стала (даже будучи прибранным, дом выглядел не очень-то жилым), но ноги о коврик вытерла.
Яромир тихо вздохнул.
— Ладно. Извини. Ты это хотела услышать?
Кивнув, Тайка прошла к столу и уселась в кресло.
— Вот так бы сразу. А то наговорил гадостей ни за что. А теперь как ни в чем ни бывало: чаек, охота…
— Так уж и ни за что? — дивий воин прищурился. — Да, пожалуй, мои речи были резкими — за это извиняюсь. Но я сказал то, что думал. Наше племя врать не умеет.
Тайка едва не поперхнулась чаем:
— То есть я все-таки плохая ведьма?
— Такого я не говорил, не выдумывай. Молодая и неопытная — еще не значит плохая. Чего ты к словам цепляешься?
— Ладно, проехали, — Тайка со звоном поставила чашку на блюдце. — Я смотрю, вы тут неплохо устроились.
— Марьяна — добрая хозяйка, — Яромир скривился. — Еще б молчать умела, цены бы ей не было…
— Кстати, а где она?
— Да они с Арсением к Никифору в гости пошли. Отослал я их, в общем. Чтобы под ногами не путались и мне упыря не спугнули. С Арсения самого станется в ловушку влезть.
Тайка усмехнулась: это уж точно. Бедовый домовой и не на такое способен, особенно после бражки.
— А где ловушка-то?
— В саду, под окном.
— Что-то я ничего там не заметила.
— Значит, хорошая ловушка, — дивий воин с улыбкой протянул ей мисочку с сушками, и Тайка взяла парочку: для себя и для Пушка. — Хорошо, что ты пораньше пришла. У меня тут мысль одна появилась… Не в Дивьем царстве беда стряслась, это от нас они закрылись.
— Но у нас же нет никакой беды.
— Значит, будет. Говорил же тебе, в воздухе грозой пахнет. Или думала, я про погоду?
Вообще-то Тайка именно так и подумала, но признаваться не стала: засмеет еще.
Она решила сменить тему:
— А на кой упырю твоя сестра сдалась? Она же птица. Упыри птиц вроде не жрут.
Яромир взглянул на горлицу, и та кивнула.
— Вообще-то жрут. Думаешь, кто в деревне кур ночами таскает? Лисиц-то в округе нет, мой Вьюжка всех распугал. Но речь не о том, — он заложил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. — В стародавние времена жил-был один злой колдун по имени Лютогор. Захотелось ему все Дивье царство к рукам прибрать, и заключил он сделку с северными ветрами. Так в краю вечного лета впервые настала зима. Многие погибли от голода и холода, иные так и остались стоять ледяными статуями там, где застал их лютый мороз. А те, кто выжил, сплотились под рукой царя Ратибора. Не первой была эта война в дивьем краю, но самой кровопролитной. В одном из сражений обратился в лед и сам царь Ратибор, пожертвовав собой, чтобы сын его Радосвет со своей дружиной смог заковать злодея в волшебные цепи. Лютогора заточили в темницу, но убить так и не смогли, потому что никто не знал, где его смерть запрятана.
— Этот ваш Лютогор — Кощей Бессмертный, что ли? — Тайка хрустнула сушкой. — Тогда там смерть в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…
— Заяц в шоке, — хохотнул Пушок и на всякий случай перепрыгнул на спинку кресла, чтобы не получить подзатыльник.
— Все не так просто, — Яромир не обратил внимания на выходку коловерши. — Лютогор — и в самом деле Кощеев сын. Он не стал повторять ошибку отца и спрятал свою погибель куда дальше. Уж как ни пытали — смеется, гад. А ледяные статуи кроме него расколдовать некому — лишь со смертью Лютогора растает вековой лед. И то не сразу. Чтобы такие сильные чары рассеялись, понадобится немало времени.
Тайка поежилась:
— И что, много у вас этих статуй?
— Да почитай полкоролевства. Нынешний царь — Радосвет — отроком на престол взошел. А товарищей по детским играм советниками да воинами царской дружины сделал. Детей Лютогор щадил — видать, угрозой себе не считал…
Вьюжка поднял голову и заскулил, а Джулька подошла и, положив морду на колени хозяина, вздохнула почти по-человечьи.
— Я пока все равно что-то не очень понимаю, какое отношение это имеет к твоей сестре?..
Яромир погладил овчарку.
— А ты не торопи, сиди и слушай. Радмила средь нас самой старшей была. И самой смышленой. Ратное дело ей давалось хорошо, как и чародейство. Никого она не боялась — даже самого Лютогора. В общем, стала Радмила к нему в темницу захаживать. А колдуну, видать, скучно было, оттого и начал учить ее всяким премудростям. Может, на свою сторону девицу-красавицу переманить хотел, кто знает? Но Радмила не поддавалась. Только однажды допустила оплошность: поднесла Лютогору воды. А тот, напившись, вмиг разорвал цепи, прутья решетки разомкнул и наружу вышел. Думал мимо Радмилы прошмыгнуть, пока не очухается, но та сразу за меч-кладенец схватилась. Тут-то и выяснилось, что волшебный клинок в руках девы-воительницы способен колдуна ранить. Ох, и кричал он, когда впервые своей черной кровью камни темницы оросил… во двор бросился, а Радмила за ним.
Тайка заметила, что глаза горлицы (при таком освещении они казались больше голубыми, чем зелеными) заблестели от слез. Но она и без того уже понимала, что добром дело не кончилось…
— Страшной была эта битва, — Яромир протянул руку, и сестра перепорхнула на его ладонь. — Все сбежались на шум, но никто не мог вмешаться, потому что поединщиков накрыла туманная пелена, не дающая пройти. Когда же мгла рассеялась, мы услышали смех Лютогора. Он сказал: «Три дара было у Радмилы: ум острый, сила богатырская, голос чудный. Все три на кон поставила, чтобы одолеть меня, да не сдюжила». В его когтистой лапе билась горлица с лицом моей сестры — того и гляди, сожмет колдун кулак и лишь комок перьев останется. Но даже будучи птицей, Радмила успела что-то сделать напоследок. Лютогор вдруг завопил, схватившись за правый глаз, да и зашвырнул горлицу прямо в дупло вяза, что рос на внутреннем дворе. Прямо точнехонько попал. А после уж его самого скрючило: съежился весь, почернел — будто сила, отнятая у Радмилы, ему боком вышла. Тут мы с дружиной окружать супостата стали, сети расправили. Тот попятился, подхватил выпавший из рук моей сестры меч-кладенец да и сам сиганул в дупло.
— Хочешь сказать, теперь этот ваш Кощеевич где-то в Дивнозёрье ошивается? — Тайка качнулась на кресле так яростно, что Пушок чуть не свалился со спинки. — И ты молчал?!
— Да мы думали, сгинул он, — Яромир, покраснев, опустил взгляд в чашку. — Я же тогда сразу на ним пошел — и никого с той стороны не обнаружил. Да что там, его даже Вьюжка унюхать не смог.
— Ну, сестрица-то твоя тоже улетела.
— Так у нее крылья отросли. А Лютогор… разве что червяком уполз.
— А он мог?
— Да кто ж его знает. У него…
Договорить Яромиру не удалось. Снаружи что-то вспыхнуло, бахнуло, запищало. Послышался приглушенный возглас:
