— Семь дней, — выпалила Тайка.
Спустя мгновение она уже пожалела об опрометчивом обещании, но слово не воробей. Оставалось надеяться, что за неделю она найдет выход. В конце концов, раньше же получалось.
— Так, а теперь ты… — она обернулась к лисице, но рыжей негодяйки уже и след простыл.
Тайка ждала, что Яромир сейчас выдаст что-нибудь вроде: «Я же предупреждал», — и тогда она его точно стукнет, но тот и рта не раскрыл, а только отряхнул длинные волосы от сухих сосновых игл и с каменным лицом зашагал в сторону деревни.
* * *
— Ох, Таюша, кто ж тебя за язык-то тянул, — вздыхал дед Федор. — Неужели помолчать не могла?
— Не знаю, деда, само как-то вырвалось, — Тайка всхлипнула.
— А Никифор что говорит?
— Да я ему пока не рассказывала, сразу к тебе пошла. Скажи, ты-то сам этого Кощеевича видел, пока в плену был? Может, говорил он тебе чего?
Старик покачал головой, вертя в руках трубку:
— Нет, со мной только упырь беседовал. Много болтал про хозяина. Говорил, мол, Лютогор скоро все Дивнозёрье к рукам приберет. Вот только найдет то, что потерял.
— Эх, как бы нам узнать, что он ищет, — Тайка теребила в руках кончик косы.
Как же ей сейчас не хватало бабушки. Уж та точно знала бы, что делать. Может, Яромир не зря наговаривает, а она и впрямь никчемная ведьма? Хотела разобраться сама, а в итоге только больше запуталась.
— Ты волосы-то в покое оставь, а то все повыдергаешь. И нос вытри, — дед Федор протянул ей платок. — Давай, думай: что нам уже известно? Злой колдун хотел захватить дивье царство, но у него ничего не вышло. Теперь он где-то в Дивнозёрье, так и замышляет дурное, но в полную силу еще не вошел, так что время у нас есть.
— Угу… — Тайка высморкалась и сунула платок в карман. — Яромир рассказывал, что там у них Лютогор вечную зиму устроил и всех заморозил.
— Хм, а у нас осень раньше срока пришла… не его ли рук дело?
За окном, будто по заказу, опять зарядил ливень, капли стучали по подоконнику, желтые листья березы налипли на стекло.
— Не удивлюсь, если так. Он вроде с северными ветрами договариваться умеет. А извести его даже у дивьего царя и его дружины не вышло, потому что никто не знает, где его смерть запрятана. Куда уж нам?
Старик раскурил трубку и выпустил в потолок кольцо дыма.
— Ты это, не раскисай. Думай, моя хорошая.
А то Тайка не думала! У нее уже голова распухла, а толку?
— Мало мы знаем. Только то, что ему нужна наша молчаливая птичка, — она вздохнула.
— Вопрос в том, — дед, кряхтя, придвинулся поближе к теплой печке, — хочет он заставить ее молчать или же говорить.
— Ну это-то понятно. Он хочет выкрасть ее прежде, чем она расскажет нам, как его победить. Или… постой.
Над этим стоило поразмыслить. Может, дед и прав: что, если Радмила знает что-то такое, без чего у колдуна не получится претворить в жизнь коварные планы?
— Но зачем тогда он забрал у нее голос, разум и силу? Для чего превратил в горлицу?
— А кто это сказал? — прищурился дед Федор.
И Тайка едва не задохнулась от неожиданной догадки. Ведь все, что она знала о Лютогоре и его злодеяниях, ей поведал Яромир. Про ледяные статуи, про войну и долгий плен и про бой Радмилы с колдуном… В Дивнозёрье некому было ни подтвердить его слова, ни опровергнуть. А что, если (у нее похолодели ладони) он и есть Лютогор?
Ну посудите сами: когда у упыря не вышло выкрасть птицу в первый раз, кто за ней пришел на следующую ночь? Кто говорит, что не поступится ничем, лишь бы Радмила заговорила? Кто всеми правдами и неправдами пытается подтолкнуть Тайку к нужному ему решению и громче всех кричит о надвигающейся грозе? Когда выручали деда Федора, кто рядышком стоял и пристально смотрел на упыря, когда тот в мыслях с хозяином общался?.. И вязовые дупла закрылись именно в те дни, когда Яромир зачастил в Дивнозёрье… не его ли хотели запереть на этой стороне?
А ведь все это могло бы и не всплыть, если бы не случайная встреча на лисьей полянке. М-да, сходила за грибочками, называется…
Глава тринадцатая. За умную сойдешь
Этой ночью Тайка спала плохо. Вскакивала от каждого шороха: все казалось, что злой колдун бродит поблизости. Под утро задремала, и тут ей приснился кошмар: будто бы сидят они с Яромиром, пьют чай, и тот вдруг на глазах превращается в чудище с красными глазами; и хочется вскочить, убежать, а ноги словно ватные.
Так до рассвета и промаялась. А открыв глаза, обнаружила на подушке свежий лист болотной кувшинки, на котором было нацарапано всего одно слово: «Приходи» — и еще красовалась подпись в виде отпечатка жабьей лапки с короной. Выходит, шорохи ей не почудились, только это был не Лютогор, а подданные Мокши (Тайка не сомневалась, что такое послание мог отправить только хозяин болот). Что же у них там стряслось? Просто так Мокша писать бы не стал. И был только один способ все выяснить: принять приглашение.
В глубине души Тайка была даже рада провести пару дней на болотах: уж там точно не придется видеться с Яромиром. Заодно, может, удастся привести в порядок мысли и вдали от дома хорошенько обдумать происходящее. А то и у самого Мокши совета спросить: он вроде как мудр и рассудителен, когда не выделывается.
За завтраком она предупредила Никифора, что тот остается за старшего. Домовой был не рад, но перечить не стал, а вот Пушок развопился:
— Тая, ты в своем уме? Такие дожди, а тебя на болота несет! Враз утопнешь!
— Но Мокша меня сам пригласил, — Тайка помахала у него перед носом уже подвядшим листом кувшинки. — Стало быть, в его интересах сделать так, чтобы я добралась целой и невредимой.
— А с чего ты взяла, что он не замышляет какое-нибудь коварство?
— Зачем бы ему?
— Ну… он всегда был себе на уме. Слушай, давай я с тобой полечу?
Пушок состроил обреченную мину, будто бы собирался прямо сейчас пожертвовать жизнью ради товарища, но Тайка его геройства не оценила:
— Нет уж, в прошлый раз дома остался — и сейчас сиди. Мокша меня одну позвал.
Коловерша распушился и зафырчал, как закипающий чайник:
— Тая, одумайся! Тебе не о том сейчас беспокоиться надо: всего шесть дней осталось, чтобы Радмиле голос вернуть. Или своего лишишься!
Мог бы и не напоминать, паникер пернатый: Тайка сама только об этом и думала. Но сердце чуяло: неспроста Мокша ей весточку прислал. Надо идти. Пришлось прибегнуть к последнему средству:
— Пока меня не будет, можешь лопать вишню сколько влезет. Прямо с дерева.
