— Не-а, я музыкант, — он мотнул головой. — И Лис — это прозвище. Меня так мама называла. А имя я не люблю, дурацкое оно.
Тайка понимающе кивнула. У нее был друг детства Шурик, который просил называть его Алексом. Дескать, Шурик — это несолидно.
— А на чем ты играешь и где твой инструмент? Как ты вообще сюда попал? Откуда знаешь разгадку? И почему хочешь мне помочь?
Вопросы сыпались один за другим, как горох из мешка. Новый знакомый несколько раз открывал рот, чтобы ответить, но не успевал вставить ни слова.
Наконец он смущенно кашлянул в кулак:
— Погоди. Я могу все объяснить. Если позволишь.
— Ой, прости, — Тайка, потупившись, замолчала.
Теперь Лис, небось, подумает, что встретил бестолковую трещотку, которая болтает без умолку. А она просто торопилась, ведь закатное небо стремительно темнело…
Впору было разозлиться на саму себя: ну какая разница, что подумает о ней этот едва знакомый парень? Может быть, они вообще видятся в первый и последний раз?
Но Лис по-прежнему улыбался, и у Тайки отлегло от сердца.
— Во-первых, не надо от меня ничего скрывать, — он отмахнулся от подлетевшего комара, — мне прекрасно известно, что мы на Границе. И я забрел сюда не случайно, а затем же, зачем и ты. И долго к этому готовился, но не преуспел.
— Ты провалил испытание? И не ушел?
— Нет, как видишь.
— А почему? Разве бывает вторая попытка?
Лис сунул руки в карманы джинсов и глянул немного виновато из-под длинной челки.
— По правде говоря, я ждал тебя. Ну, не тебя лично, а кого угодно, кто придет к ручью. Думаю, мы сможем договориться: я помогу тебе с ответом, а ты поделишься со мной половиной воды. Идет?
Предложение было заманчивым, даже очень. Но Тайка с сомнением покачала головой:
— А разве это не против правил?
Он пожал плечами и слегка ссутулился, как свойственно многим высоким людям.
— Не знаю. Я никогда не слышал, что помогать другим запрещено. Но, если хочешь, могу только намекнуть, а уж дальше ты сама догадаешься. Ответ-то на поверхности лежит.
— А вдруг не догадаюсь?
— Да брось, — отмахнулся Лис. — А то я не слышал, как ты прошлые две расщелкала, будто семечки. Ты сообразительная, просто сейчас у тебя, как говорится, «глаз замылился». Не можешь разглядеть очевидного. Потому что волнуешься, да?
Тайка вздохнула. Нет, ну а кто бы не волновался? Столько всего навалилось. Хорошо, что в трудную минуту рядом всегда оказывались друзья, которые помогали и подбадривали. И нет ведь ничего зазорного в том, чтобы принять помощь?
— Слушай, а зачем тебе живая вода? — Она сперва спросила и только потом подумала, что вопрос получился слишком личный.
Может, и не стоило его задавать? Не всякий захочет открыть душу первому встречному. Но ей почему-то было важно услышать ответ.
Парень совсем скис и опустил лохматую голову. Только теперь стало заметно, что под его глазами залегли глубокие тени, как будто он уже много дней не спал.
— Это для мамы, — сказал он упавшим голосом, и Тайка не осмелилась расспрашивать дальше.
Было ясно, что у Лиса случилось большое горе, но, даже потерпев неудачу, он не сдавался, находил силы улыбаться, еще и ее подбадривал.
— Ладно, — Тайка решительно шагнула вперед. — Я поделюсь с тобой живой водой. Ответа мне не надо, просто намекни немного, а дальше я сама попробую. Если не догадаюсь, не взыщи — значит, не судьба. По рукам?
Лис просиял и на радостях сжал ее ладонь так сильно, что Тайка тихонько охнула. Надо же, на вид такой доходяга, а силушки не занимать. На виолончели он играет, что ли?
— Слушай, — зашептал он. — Вопрос должен быть одинаковым, что для первой, что для второй сестры. Но задан не напрямую, а как если бы отвечала другая, понимаешь?
Тайка наморщила лоб. Она чувствовала, что отгадка крутится где-то рядом, нужно только ухватить. Итак, мы имеем два фиала с живой и мертвой водой. Двух сестер, одна из которых всегда лжет, другая всегда говорит правду, и непрямой вопрос…
Ну конечно!
От внезапной догадки Тайку аж в жар бросило. Она хлопнула себя по лбу, досадуя, что раньше не поняла. Все же было так просто.
— Молчи, ни слова больше, — она порывисто обняла Лиса и бросилась напролом сквозь кусты обратно к ручью.
Только бы успеть…
* * *
Солнце уже скрылось за лесом, и в небе догорали последние сполохи заката. Под Тайкиными ногами захрустели камешки, и хозяйка ручья обернулась на звук. Ее глаза мерцали в сумерках и казались уже не зелеными, а янтарными, как если бы в них отражалось закатное солнце.
— Я хочу спросить! — выпалила Тайка, задыхаясь от бега.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Тогда поторопись, — девица, похожая на нее как две капли воды, склонила голову набок и протянула вперед ладони с двумя одинаковыми фиалами.
Тайка усилием воли прогнала несвоевременные мысли (она все никак не могла успокоиться: неужели нос и в самом деле так сильно торчит?) и выдохнула:
— Как ответила бы твоя сестра — в каком фиале живая вода?
Хозяйка Путь-ручья едва заметно улыбнулась и подняла левую руку:
— В этом.
И тут же заморгала часто-часто, потом зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, в них уже не было ни следа закатного пламени. И улыбка сошла с губ. Черты ее не изменились, но все же Тайка почувствовала — хозяйка стала другой. Во взгляде сначала мелькнуло недоумение, потом — узнавание.
— А я тебя помню, — она встала и шагнула ближе, вглядываясь в Тайкино лицо.
Похоже, воспоминания у сестер все-таки были общими.
— Позволь представиться: я — Правда. А прежде ты говорила с Кривдой. Но не беспокойся, ты ей понравилась.
Признаться, Тайка не была уверена, что понравиться лживой сестрице — это так уж хорошо. К тому же, все могло быть наоборот, и Кривда явилась как раз сейчас, когда Правда ушла на покой. Тогда это значило бы, что Правде она как раз не понравилась. Но для разгадки это не имело никакого значения, и Тайка повторила свой вопрос:
— Как ответила бы твоя сестра — в каком фиале живая вода?
Сказала — и затаила дыхание. А ну как не сработает, что тогда делать?
Но вторая хозяйка тоже подняла левую руку.
— Моя сестрица сказала бы, что живая вода здесь.
Уф! Тайка на радостях захлопала в ладоши и, кажется, даже подпрыгнула на месте.
— Тогда отдай мне фиал, который держишь в правой руке.
— Ты уверена? — хозяйка прищурилась.
