Сперва она никого не увидела и уже хотела было пожурить Пушка за преждевременную панику, как вдруг от кустов растущего вдоль забора чубушника отделилась темная тень. С такого расстояния невозможно было разглядеть лица, но, судя по фигуре, это определенно был не Яромир. Калитка тихонько скрипнула — незнакомец проскользнул в сад.
— Айда за ним, — Гриня шагнул вперед, но налетел на Марьяну, которая выставила руку, преграждая лешему путь.
— Погодите, — шепнула она. — С другой стороны есть дырка в заборе, Пушок покажет. А я пока сама прослежу.
Ее фигура стала почти прозрачной. Вытьянка проплыла по воздуху, не касаясь земли, и просочилась сквозь калитку.
— За мной! — Коловерша сорвался с Тайкиного плеча, и все бросились следом.
* * *
Дыра в заборе, к которой их привел Пушок, оказалась широкой. В нее даже могучий Гриня пролез без труда, чего уж говорить о худенькой Тайке. Она решила идти первой.
Сад встретил их гнетущей тишиной — даже ветер не шумел в ветвях. В доме еще не спали: наверху в комнате Радмилы горело одно окно. Тайка втянула руки в рукава, раздвинула заросли высокой — в человеческий рост — крапивы и тут же увидела чужака.
Тот стоял к ней спиной прямо под светящимся окном и смотрел вверх, словно чего-то ждал. Эх, сдвинуться бы ему чуть левее — в пятно света. Но таинственный незнакомец будто нарочно устроился в самой густой тени прямо под домом. Ишь, какой хитрый.
Затаив дыхание, Тайка шагнула вперед, надеясь, что, подойдя ближе, сумеет что-то рассмотреть в темноте. Но тут, как назло, под ее ногой хрустнула сухая ветка. Она юркнула обратно в крапиву, но было поздно: чужак уже обернулся и приветливо помахал ей рукой.
Луна, вышедшая из-за туч, осветила его лицо, и Тайка ахнула:
— Лис?! А ты-то что здесь делаешь? — Она высунулась из укрытия.
Тот пригладил пятерней растрепанные волосы и смущенно улыбнулся:
— Привет! А я как раз тебя искал. Помнишь, должок за тобой остался?
— Так ты за живой водой, что ли? — Прятаться больше не имело смысла, и Тайка вышла на свет. — А чего сразу ко мне не пошел?
— Ну, я же не знал, где ты живешь, — он пожал плечами. — А в деревне говорят, ты сюда частенько ходишь.
— Это кто тебе такое сказал?
Тайка нахмурилась: что-то тут не клеилось. Спроси любого в Дивнозёрье, где тут живет ведьма, и тот без сомнений укажет нужный дом.
— Да так… — Лис неопределенно махнул рукой.
Улыбка сошла с его лица, и у Тайки вмиг похолодели ладони, а сердце застучало как бешеное: она наконец-то вспомнила, где прежде слышала этот голос.
Там, в погребе, именно он нашептывал ей в уши колдовские колыбельные.
Глава двадцать шестая. Битвы не будет
Удержать лицо Тайке, конечно, не удалось, и Лис (или правильнее теперь будет называть его Лютогором?) покачал головой:
— Ишь, догадливая. Лучше бы ты меня не узнала.
Он перестал сутулиться, в глазах появился стальной блеск, черты лица будто бы заострились, а на скулах заходили желваки. От напускного смущения и былой нескладности не осталось и следа.
— Кому это лучше? — У Тайки пересохло в горле, а язык прилип к небу.
Позади в кустах послышалось шевеление — Пушок, Гриня и Никифор забеспокоились. Ох, только бы не высовывались сейчас. Лютогор не знает, что она тут не одна, значит, у них еще оставалось небольшое преимущество.
— Всем. Я не хочу сражаться с тобой, ведьма.
— Да-а? А кто меня отправил в сонное царство? Уж не ты ли?
— Ты мне мешала. И сейчас мешаешь, — он нахмурился.
— Ой, ну извини-и-и, — протянула Тайка; у нее вырвался нервный смешок, и Лютогор побледнел:
— Я сказал что-то смешное?
— Н-нет, — она сглотнула.
Кусты снова зашуршали. Тайка попыталась подать незаметный знак рукой в надежде, что друзья поймут и затаятся, но ее маневр не укрылся от чародея.
— Ты не одна? Кто там? А ну выходите!
Наверху скрипнула рама, из окна высунулась Радмила, охнула и тут же спряталась обратно. Свет в комнате сразу погас.
А из зарослей крапивы выпорхнул взъерошенный Пушок.
— Это я тут. А больше никого нет, — проскрипел он, прижимаясь к Тайкиной ноге.
Но Лютогор не поверил и зашептал нараспев. Так же, как тогда в погребе:
«Пускай враги ступают по земле, но станет та союзницей моею — любой из вас, кто зла желает мне, ни шагу больше сделать не сумеет».
От его слов у Тайки закружилась голова, в глазах потемнело, но эта дурнота быстро прошла. Вокруг как будто бы ничего не изменилось, только у Пушка глаза стали большими, как чайные блюдца. Коловерша дернулся и зашипел:
— Тая, я, кажется, прилип.
— В смысле?
— В прямом! К земле! — Он захлопал крыльями, но взлететь не смог.
Из крапивы донеслась отборная ругань Грини, Лютогор щелкнул пальцами, и леший затих, будто в колонках выкрутили звук на минимум.
— Битвы не будет, — чародей неприятно рассмеялся. — Не доросли еще.
Тайка, сжав зубы, шагнула к нему. Глина под кроссовками чавкнула, но все же отпустила ее, позволив сойти с места.
Лютогор хмыкнул, что, должно быть, выражало немалое удивление. Он хотел что-то сказать, но не успел: за его спиной хлопнула дверь, и на крыльце появилась запыхавшаяся Радмила. Оружия при ней не было, но даже без него воительница выглядела грозно. Белое платье, которое ей одолжила вытьянка, колыхалось на ветру, брови сошлись на переносице, глаза метали молнии.
— Стой, где стоишь! — крикнула она Тайке, сбегая вниз по скрипучим деревянным ступеням.
На кончиках ее пальцев разгорался огонь, губы шептали какое-то заклятие.
— Тая, брысь! Ща рванет! — прошипел коловерша, и Тайка, опомнившись, прыснула в сторону, а Лютогор, обернувшись, схватил подбежавшую Радмилу за запястье и резко притянул к себе. В его руке блеснул нож, тонкое лезвие уперлось прямо воительнице в горло.
— Вот так-то лучше. А теперь давай поговорим, — его голос звучал тихо, но угрожающе.
Тайка даже не сразу поняла, что чародей обращается к ней.
— Э-э-э… о чем?
— Меняю девицу на живую воду. Беги быстро, чтобы одна нога здесь, другая там. Или я перережу ей горло.
— Но…
— У тебя десять минут.
Радмила попыталась было дернуться, но Лютогор держал ее крепко. Воительница умоляюще глянула на Тайку и неслышно одними губами прошептала: «Пожалуйста».
