— А ты стрелять-то умеешь? — Тайка с сомнением потрогала приклад.
— Надо будет — выстрелю, — подбоченилась вытьянка, а Яромир запоздало поклонился ей:
— Спасибо, что разбудила. Не понимаю, что на меня нашло — обычно я сплю очень чутко.
— Ой, бывает, — Марьяна слегка покраснела. — Ты просто устал очень. Столько всего навалилось. Не кори себя, все же обошлось.
— Обойдется, когда мы сдадим пленника царской дружине, его закуют в цепи и посадят в темницу, а пока я бы на вашем месте не расслаблялся.
— Не волнуйся, мы справимся, — вытьянка смущенно улыбнулась.
— Надеюсь.
* * *
— Тебе он нравится? — спросила ее Тайка, когда Яромир ушел, плотно затворив за собой крышку погреба.
— Очень, — Марьяна хихикнула. — А тебе?
— Ни капельки, — фыркнула Тайка. — Он ужасно вредный. И воображала к тому же.
Вытьянка покосилась на нее и с сомнением покачала головой:
— То-то ты с него глаз не сводишь.
— Неправда!
Тайка вспыхнула, а про себя подумала: а такая ли уж неправда? В последнее время она действительно часто думала о Яромире — в основном о том, что тот скоро уйдет в Дивье царство и они больше никогда не увидятся. И от этой мысли ей становилось так тоскливо на душе, что на глаза наворачивались слезы. Приходилось убеждать себя, что все к лучшему: по крайней мере, больше никто не будет пенять ей, что она так себе ведьма и не справляется с обязанностями. Жаль только, что больше нельзя будет покататься вместе на широкой спине Вьюжки, но что поделаешь? Может, когда Снежок подрастет, они с Аленкой еще полетают над Дивнозёрьем…
Марьяна ничего не сказала в ответ, но Тайка видела по глазам, что вытьянка не поверила ни единому ее слову.
Пришлось спрятать пылающее лицо в пушистой шерсти симаргла, обнимая того обеими руками:
— Вот по Вьюжке я буду скучать, а по Яромиру — нет.
— Думаю, ты ему тоже нравишься, — вздохнула Марьяна.
— Вьюжке? Конечно, нравлюсь, — Тайка принялась наглаживать пса, и тот заулыбался, высунув розовый язык. — Я же ему вкусненького приносила. И колтуны вычесывала. Да, мой хороший?
Симаргл плюхнулся на спину, подставляя живот.
— Вот охранничек, — усмехнулась вытьянка. — Кто проспал Лютогора, а?
Она присела на корточки и тоже запустила пальцы в пушистую шерсть, но через мгновение, опомнившись, вскочила.
— Эй, Кощеевич! Не притворяйся! Я слышала, как ты пошевелился.
Лютогор открыл глаза и сел, прислонившись спиной к земляной стене. В его взгляде читалась усмешка, и это беспокоило Тайку: а ну как негодяй чего-то задумал?
— Сиди смирно, — она на всякий случай погрозила пленнику кулаком. — А то получишь.
Лютогор пожал плечами и отвернулся. Ишь ты, гордый!
Признаться, в глубине души Тайка даже радовалась, что Кощеевич очнулся, потому что болтушка Марьяна в его присутствии прикусила язык и больше не заводила разговор о Яромире.
Время шло, все сидели молча, и Тайка начала клевать носом. Пришлось ущипнуть себя за руку. А потом еще раз — до красноты. Вскоре кожу начало саднить от постоянных щипков, а бодрости все равно не прибавилось. Эх, поскорей бы уже настал рассвет…
Вдруг крышка погреба, скрипнув, откинулась, и в проеме показалась лохматая башка Грини:
— Ну, как у вас тут дела?
— Все прекрасно, только скучно очень, — беспечно отозвалась Марьяна. — А ты никак сменить нас пришел?
— Не, рано еще. Яромир попросил, чтобы я ему Вьюжку привел.
— Зачем ему симаргл посреди ночи? — Тайка захлопала глазами.
— Не знаю, — Гриня хохотнул. — Может, спят они в обнимку.
— Ты по себе-то не суди, — вытьянка прищурилась, в ее глазах плясали смешинки. — Кто сам однажды в берлоге с медведем проснулся?
— Так я ж туда случайно упал, — отмахнулся леший. — И с той поры больше с геологами не пью.
Он цокнул языком, и Вьюжка, весело завиляв хвостом, побежал на зов.
— Я щас вам Джулю приведу, чтобы не скучно было. Может, еще поесть чего принести али попить?
— Не надо, — ответила Марьяна за себя и за Тайку. — Давай, проваливай уже, а то дует.
— Ишь ты, нежная какая, дует ей! — буркнул леший, но крышку все-таки затворил, а вытьянка вдруг спохватилась:
— Это ничего, что я его так быстро вытурила? Тебе не холодно? Может, сказать Гриньке, чтобы чаю притащил? Или водички?
— Не, — Тайка мотнула головой, — что-то не хочется.
— А вот я бы не отказался, — раздалось из угла. — Или у вас принято пытать пленников голодом и жаждой?
Лютогор, облизав пересохшие губы, улыбнулся. Тряпка, прежде служившая кляпом, лежала у его ног.
У Тайки екнуло сердце.
— Нет уж, нас не проведешь, — нарочито беспечно фыркнула она, сжав в ладони висящий на шее оберег. — Говорят, Радмила тебе тоже воды поднесла, а потом только тебя и видели.
— Слишком ты умная, ведьма, — Лютогор вздохнул. — Жаль, мы не встретились при других обстоятельствах. Я бы мог научить тебя такой магии, какая тебе и не снилась.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — Тайка глянула на Марьяну: та сидела, раскрыв рот, ружье валялось рядом, но вытьянка, кажется, даже не думала стрелять.
— Что, страшно? — Пленник, усмехнувшись, переместился так, чтобы тряпка, прежде служившая кляпом, оказалась под его ногой.
— Не-а, — у Тайки на лбу выступил холодный пот. — Чего мне бояться?
— Выходит, ты не только умная, но и смелая. Куда ни погляди, сплошные достоинства, — казалось, пленник откровенно над ней потешался. — А коли так, ты заслуживаешь награды. Можешь задать мне три любых вопроса. Обещаю, что отвечу честно.
Уж чего-чего, а такого Тайка не ожидала. И что теперь прикажете делать с этой неслыханной щедростью?
Глава двадцать седьмая. Три вопроса для Кощеевича
Тайкино сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она знала, о чем хочет спросить Лютогора, но сомневалась, стоит ли вообще затевать этот разговор. А вдруг чародей просто тянет время и, пока они будут болтать, сумеет освободиться от пут? Кляп же он как-то вытащил… Не лучше ли будет позвать на помощь Яромира и остальных?
Но любопытство взяло верх. Тем более что вопрос был действительно важным:
— Я слышала, что ты превратил многих жителей Дивьего царства в ледяные статуи. Скажи, как их можно расколдовать? — Почесав в затылке, она на всякий случай поспешно добавила: — Если есть больше одного способа, то я хочу знать их все.
