Тайка хорошо помнила наставления бабки Таисьи, которая не раз повторяла, что с обитателями иного мира следует держать ухо востро, потому что те очень любят морочить людям голову. Она не сомневалась, что Лютогор не преминет отыскать лазейку в словах и обратить любую ее оплошность в свою пользу.
Кощеевич опять издал свое удивленное «кхм» и задумался. Нет, ну а каких вопросов он ждал?
— Обычно меня первым делом спрашивают, где спрятана моя смерть, — с улыбкой пояснил пленник, хотя Тайка была уверена, что размышляла отнюдь не вслух.
Неужели у нее все настолько явно на лице написано? Или Лютогор может читать мысли? Она покрепче ухватилась за Радмилин оберег, чем, кажется, еще больше позабавила Кощеевича.
— Самый очевидный способ расколдовать их — это убить меня, — сказал он, отсмеявшись. — Но это, как ты знаешь, не так-то легко. Второй — попросить, чтобы я снял чары.
— Ой, вот только не ври, что ты их и правда снимешь!
— Ну, смотря как попросят, — чародей пожал плечами. — Царь знает мои условия, но отказывается их выполнять.
— Это какие же условия? — Тайка невольно подалась вперед.
— Я отвечу, только это будет уже второй вопрос, имей в виду. Но сперва давай закончим с первым, если тебе все еще интересно.
Дождавшись ее кивка, Лютогор продолжил:
— Чтобы снять чары без моей помощи, нужно собрать одолень-траву, высушить ее, поджечь пучок и окурить статуи дымом, потом капнуть на них живой водой и позвать по имени. Но делать это должен не абы кто, а тот, чей голос может заставить биться даже ледяное сердце: любимый человек, лучший друг, отец или мать, дочь или сын… И, самое главное, — тот, кто будет это делать, должен надеть на палец волшебное кольцо царя Радосвета. Кстати, вот и ответ на твой второй вопрос: я обещал помочь расколдовать статуи в обмен на это кольцо. Но он не пожелал отдать даже такую безделицу за жизни своих верных подданных.
— Еще бы! — Тайка нахмурилась; если Кощеевич не лжет, снять ледяные чары будет не так-то просто… — Ты же напал на его земли. И заколдовал тысячи ни в чем не повинных людей.
— Вообще-то все они были воинами. Мирных жителей я и пальцем не тронул, — огрызнулся Лютогор, и Тайка не поверила своим ушам: он что это, оправдывается?
— Но войну все равно начал ты, не отрицай! — она поджала губы.
— Да. И на то были свои причины. Между прочим, сперва я пытался договориться по-хорошему. Дивий царь сам виноват, что не стал меня слушать.
— Ага. Так я тебе и поверила!
Пленник делано вздохнул. Он наверняка развел бы руками, если бы не был связан.
— Вот что значит дурная слава… Мне с самого рождения никто не верит, потому что я Кощеев сын.
Тайка с сомнением покачала головой:
— Может, поначалу так оно и было, но твой отец давно мертв. Теперь люди боятся и ненавидят не Кощея, а Лютогора.
— Терпеть не могу это имя, — скривился чародей. — Ты не могла бы называть меня Лисом, как раньше?
— Ладно, извини.
Тайка украдкой глянула на Марьяну, но та все еще сидела с застывшим лицом и только глазами хлопала. Хотя… кажется, рука вытьянки придвинулась немного ближе к ружью. Еще немного — и, наверное, дотянется. Тайка поспешно отвернулась, чтобы Лютогор не вздумал проследить за ее взглядом.
— У тебя остался еще третий вопрос, ведьма, — напомнил пленник.
Он смотрел на Тайку в упор, и от этого темного взгляда ей сделалось очень неуютно, по спине пробежал холодок, а кожа покрылась мурашками. Чародей будто оценивал ее и чего-то ждал. Только вот чего?
— Я хочу знать, почему ты напал на Дивье царство, — выпалила Тайка; отвести глаза она не смела — противник наверняка расценил бы это как проявление слабости. — Говоришь, что это их вина, так расскажи, как все было на самом деле, а потом я решу, верить тебе или нет.
Некоторое время Кощеевич молчал, словно собираясь с мыслями. Когда Тайка решила, что не дождется ответа, и уже хотела было съязвить, что всякая откровенность имеет свои пределы, он вдруг тяжело вздохнул и заговорил:
— Помнишь, ты спрашивала, зачем мне нужна живая вода?
— Ага, ты тогда сказал, что это для твоей мамы.
— Так и есть, — пленник опустил голову, длинные волосы упали ему на лицо. — Давным-давно, когда ни тебя, ни меня еще не было на свете, навий царь Кощей по прозвищу Бессмертный полюбил простую девицу по имени Василиса. А всем, что ему нравилось, он желал обладать. Кощей засылал к ней сватов, осыпал дорогими подарками, но девица каждый раз отвечала отказом, а все дары возвращала назад. Однажды терпение Кощея лопнуло. Разгневавшись, он похитил Василису из мира людей и унес в Навье царство. Несчастная девица пыталась сбежать, но тщетно: ее заточили в высокую башню без окон и дверей. Тогда она решила уморить себя голодом, но Кощей силой заставил ее съесть чудесное золотое яблоко, тем самым даровав своей прекрасной невесте вечную жизнь и вечную муку. В конце концов у Василисы просто не осталось выбора, и ей пришлось согласиться на постылый брак. Вскоре после свадьбы Кощей потерял к ней интерес и навещал жену довольно редко, но повелел снабжать ее всем необходимым. К услугам Василисы были лучшие навьи музыканты, любые книги и самые вкусные яства, но она так и не смогла привыкнуть к новой жизни, все тосковала по прежним временам. А потом родился я…
— Так, значит, слухи верны — ты и в самом деле наполовину человек? — ахнула Тайка, припомнив рассказы Яромира.
— А что, не похож? — фыркнул пленник.
— Не знаю… А у тебя уши острые?
— Подойди да проверь, коли интересно, — в его глазах загорелся озорной огонек.
— Еще чего! Нашел дурочку, — она погрозила чародею пальцем.
Тот усмехнулся, но настаивать не стал, а вместо этого продолжил рассказ:
— Мать растила меня в башне, отца я видел редко и очень его боялся. По приказу Кощея ко мне присылали лучших учителей. Те всегда спрашивали строго и угрожали нажаловаться папе, если я не выучу урок. А в ту пору я не знал кары страшнее, чем отцовский гнев…
Он втянул голову в плечи и на миг стал похожим на того милого и немного нескладного парня, с которым Тайка познакомилась у ручья. Но она не позволила себе обмануться:
— И что же было дальше?
— Когда мне исполнилось примерно столько же зим, сколько тебе сейчас — по нашим меркам, конечно, — отец забрал меня от матери и сказал, что теперь будет всему учить сам. На мое несчастье, других сыновей у него не было, и Кощей решил вылепить себе преемника по образу, так сказать, и подобию.
— Ага, значит, ты ни в чем не виноват, это все строгий папа и детские травмы, — Тайка не удержалась от нервного смешка.
Свой оберег она сжимала так сильно, что пальцы начало сводить, но тихий яд Лютогоровых речей все равно проникал в уши. Она с удивлением обнаружила, что жалеет его, и страшно разозлилась на саму себя.
