— Не ждан, не зван, да всегда вовремя поспеваю, — хохотнул тот и хлопнул начальника по плечу. — Где пленничек-то?
— Да вот же он…
Тайка увидела, как Яромир изменился в лице, и повернулась к носилкам. Случилось то, чего она боялась: Лютогора и след простыл. На земле валялась разрезанная веревка и скомканная ситцевая простынь. А Никифор лежал рядом, раскинув руки. Картуз отлетел на пару шагов, пироги из узелка Радмилы рассыпались по траве. Самой воительницы нигде не было видно.
Тайка с Пушком наперегонки бросились к домовому. К счастью, тот был жив, но на его макушке зияла огромных размеров ссадина.
— Я принесу чего-нибудь холодненького, — Пушок юркнул в кусты.
— Эй, не меня ли ищете? — Насмешливый голос раздался откуда-то сверху; Тайка задрала голову и обомлела: Лис сидел на ветке соседнего дуба, весело болтая ногами. В одной руке он держал фиал с живой водой, а другой обнимал Радмилу. Та, улыбнувшись, чмокнула Кощеевича в щеку.
— Что все это значит? — Яромир выхватил меч и, подумав, достал из за пазухи еще и ложку-Кладенец.
Цокнув языком, Лис погрозил воину пальцем, но Радмила вдруг схватила своего спутника за рукав:
— Погоди. Я хочу поговорить с братом.
— Не раньше, чем вас обоих стряхнут с дерева, — процедил Яромир сквозь зубы.
Его лицо стало не просто белым, а каким-то серым. Тайка даже испугалась, что дивьего воина сейчас хватит удар.
Молодцы в красных рубахах будто по команде сдернули со спины луки и наложили стрелы на тетиву.
— Без моей команды не стрелять, — Яромир вскинул руку.
— К-как это не стрелять, воевода? — У Неждана аж голос дрогнул.
— Там моя сестра!
— Так она ж того, сговорилась с супостатом.
— Так это правда? — Яромир с укоризной глянул на Радмилу (Тайка не понимала, как та до сих пор не сгорела от стыда).
— Правда, — не стала отпираться воительница. — Поверь, у меня были причины. И если ты соизволишь выслушать, я…
— Пли, — Яромир опустил руку.
Шесть краснооперенных стрел дружно пропели в воздухе, но не достигли цели, а, натолкнувшись на невидимую преграду, осыпались вниз, словно диковинные птицы, которым в полете подрезали крылья.
— Мир, послушай, — крикнула Радмила, свешиваясь с ветки, — ты неправ! Мы все ошибались. Тот, кого вы зовете Лютогором, вовсе не враг нам. И если мы ему не поможем, то вскоре столкнемся с неизмеримо большей опасностью, исходящей из навьего царства!
— Это он тебе сказал? — Губы Яромира презрительно искривились.
Кто-то тихонько тронул Тайку за рукав. Обернувшись, она увидела Гриню.
— Ведьмушка, а чего это они ругаются?
— Тс-с, — отмахнулась она. — Потом объясню.
И леший обиженно умолк.
— Воевода, может, нам того, дуб энтот спилить к бесам? — Неждан почесал в затылке, и Яромир шикнул на него так же, как Тайка на Гриню всего мгновение назад.
— Ты всегда верил мне, брат. Так почему не веришь сейчас? — Радмила заломила руки. У Яромира на лице дрогнул мускул.
— Ты околдована.
— Нет же, — она рассмеялась. — Как ты не понимаешь? Я давно люблю Лиса и хочу быть с ним. Это я спасла его тогда из царской темницы.
— Ты с ума сошла?
— Позволь, я попробую его убедить, — Кощеевич, улыбнувшись, щелкнул пальцами, как раз в тот момент, когда Яромир замахнулся ложкой. Кладенец выпал у него из рук, его собственный меч лег в траву рядом, а дивий воин медленно пошел к дереву. Глаза его были пусты и безжизненны.
Первым неладное заподозрил Неждан и попытался поймать командира за рукав, но тот вырвался и продолжил путь. Когда двое дюжих молодцов попытались заломить Яромиру руки, тот раскидал их, как детей, а потом врезал в челюсть Неждану, да так, что сбил приятеля с ног.
«Вот это силища!» — только и успела подумать Тайка, а ноги уже сами несли ее вперед. Разбежавшись, она напрыгнула на Яромира со спины и рванула с шеи шнурок с оберегом. Тот, как назло, оказался крепким. Ей повезло, что дивий воин был занят тремя другими молодцами из дружины и поэтому не прибил ее — просто сбросил в траву. Тайка шмякнулась навзничь — аж зубы лязгнули. Из глаз брызнули слезы — больше от обиды, чем от боли. И тут над головой раздался могучий Гринин рык:
— Ведьмушку нашу забижать не позволю!
Он сгреб Яромира в свои медвежьи объятия и врезал лбом прямо тому в нос, а Тайка завопила что есть мочи:
— Гринька, держи его! Сорви оберег! Это из-за него Яромир не в себе.
Леший покраснел от натуги, но ему явно не хватало рук, чтобы успеть и то, и другое. Тайка испугалась, что Яромир сейчас вырвется, но тут, к счастью, подоспел Неждан и со всей силы сдернул проклятый шнурок.
Дивий воин вмиг перестал вырываться. Он пошатнулся и, похоже, устоял на ногах лишь потому, что Гриня до сих пор держал его, зато в глазах наконец-то появилось осмысленное выражение.
— Хватит, — голос Яромира прозвучал сипло. — Я в порядке.
Гриня ослабил хватку, и дивий воин утер рукавом кровь, текущую из разбитого носа.
На дубе заколыхались листья, спелые желуди посыпались на землю. Лис поднялся в полный рост, балансируя, дошел до края ветки, протянул руку Радмиле, и они вместе прыгнули.
— Уходят! — крикнула Тайка, но было уже поздно.
Беглецы, словно заправские белки, перескочили с дуба на вяз — благо, деревья тут росли мощные, древние, — а потом оба нырнули в дупло. Поляну осветило серебристо-синее сияние, которое быстро померкло.
— За ними! — рявкнул Яромир, подхватывая Кладенец (тот, подумав, превратился в кочергу, украшенную самоцветами), но Неждан положил ему руку на плечо:
— Поздно, воевода. Они наверняка перенеслись в Навье царство. Ты же видел синий свет.
Дивий воин в сердцах ударил кочергой по зеленым стеблям ни в чем не повинной пижмы, а Гриня протянул Тайке руку, помогая подняться.
И тут из соседних кустов вывалился взъерошенный Пушок. В когтях он тащил тяжелый пакет, доверху наполненный колотым льдом.
— Уф, принес холодненького. Сам наковырял, из морозилки! Эй, а что это вы на меня так странно смотрите? Я что-то пропустил?
* * *
Лед, который принес коловерша, пригодился и Яромиру, и Грине, и дивьим молодцам из царской дружины, пострадавшим от рук своего же доблестного воеводы, и Никифору (тот как раз очухался и теперь в голос сокрушался, что никак не ожидал от Радмилы такой подлости — ведь это именно она ударила домового по голове). Тайка тоже приложила кусочек льда к затылку — хуже уж точно не будет.
Пока все зализывали раны, Пушок под шумок уминал пироги — не пропадать же добру. А Неждан, вдруг опомнившись, достал из сапога берестяной свиток и протянул его Тайке:
