Когда мама подошла и, звеня ключом, открыла дверь, Тайке показалось, будто бы из квартиры вдруг дохнуло ледяным холодом. Может быть, окно осталось открытым? Да, наверное, сквозняк! Странно только, что Кладенец на шее шелохнулся и потеплел, будто очнулся ото сна…
Она уже собралась было зайти, как вдруг Марфа, вытянувшись в струну, прошипела сквозь сжатые зубы:
— Я туда не пойду…
А коловерша, задрожав, вцепился в ее плечо так, что даже сквозь куртку можно было почувствовать острые когти.
— Тая, это какая-то нехорошая квартира. Знаешь, я, пожалуй, лучше в скверике под окнами заночую. Но если что, вы кричите, я прилечу-у-у!
Тайка и опомниться не успела, а пушистый трусишка уже — шурх! — и рванул по лестнице вниз. М-да, ненадолго его смелости хватило…
— Вот же заячья душа! — Вздохнув, она повернулась к Марфе: — Скажи, ты в квартиру войти не хочешь, потому что там опасно, или действительно не можешь?
Мавка, зажмурившись, осторожно нащупала порожек носком кроссовка.
— Кажется, все-таки могу. Наверное, там какая-то защита от нечисти стоит — не такой, как я, а другой. Но все равно чувствуется — бр-р-р, у меня аж волосы дыбом.
— Давай тогда по-быстренькому зайдем, пока мама ничего не заподозрила, а потом я найду эту защиту и сниму. Наверняка это какой-нибудь оберег.
Марфа кивнула и, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, переступила порог.
Ее зрачки расширились, а лицо побледнело так, что даже мама заметила и всполошилась:
— Тебе нехорошо, Марфуш? Может, водички? Ох, наверное, тебя в автобусе укачало с непривычки или давлением пришибло. Что ж такая хилая нынче молодежь пошла?..
Пока она бегала на кухню, Тайка осмотрелась, сунула нос под входной коврик, тщательно ощупала мягкую обшивку двери. Ее взгляд упал на пучок сушеного зверобоя, висящий прямо над входом. От всяких бесенят эта травка помогала на ура, но для мавок была совершенно безобидной. Значит, не то…
Она приподнялась на цыпочки, зашарила руками по обоям и прямо за наличником наткнулась на сложенную вчетверо записку. Прикосновение к бумаге отозвалось неприятным покалыванием в пальцах. Ага, а вот и то, что она искала!
Тайка торопливо развернула странный оберег: на вырванном из блокнота клетчатом листке фломастером был нарисован круг, а внутри него — какие-то незнакомые символы: то ли буквы, то ли картинки, не поймешь… Но выглядело это довольно зловеще.
— Кажется, я сейчас упаду, — слабеющим голосом пробормотала Марфа, хватаясь за ее рукав.
Медлить было нельзя, и Тайка, прошептав верные слова, разорвала бумажку пополам. Покалывание из пальцев тут же ушло, ощущение холодного ветра и опасности тоже исчезло, Кладенец вмиг успокоился. Спустя пару минут на щеки мавки вернулся слабый румянец.
— Уф, — она шумно выдохнула. — Кажись, полегчало. Это кто ж такую пакость за наличник сунул? Найти бы его да всыпать негоднику по первое число!
— Найдем, — Тайка решительно кивнула. — А пока давай, водички попей.
Она второпях сунула обрывки оберега в карман, чтобы потом, в спокойной обстановке, изучить символы и понять, для чего их нарисовали и, главное, кто. Уж точно не мама!
Странные дела творятся (3)
Когда Марфа наконец-то отдышалась, они смогли пройти дальше прихожей и осмотреться.
— Так, девочки, тут у нас гостевая комната. Марфуша пусть устраивается на диване, а для Таюшки кресло разложим. Помнишь, принцесса? Ты в нем еще на той квартире любила спать, когда совсем маленькой была.
Конечно, она помнила. И старую пятиэтажку с газовой колонкой, и старенькую бабушку — соседку по коммуналке, и нелюдимого полосатого кота Василия. А еще — как они с мамой ходили в зоопарк…
Тайка заулыбалась:
— Мам, да ты не суетись, мы тут сами разберемся и сейчас белье постелим. Ты только полотенца дай. Марфа, наверное, после автобуса душ принять хочет.
Мавка с благодарностью кивнула Тайке. Конечно, она долго могла оставаться без воды — чай, не карась какой-нибудь, — но от пребывания на воздухе кожа, привыкшая к влаге, вскорости начинала сохнуть.
— Конечно, девчонки. Давайте, ополоснитесь по-быстренькому, а я пока чайник поставлю, ужин закажу. Хотите суши?
— А что это такое? — мавка захлопала глазами. — Что-то сухое, судя по названию?
Тайка ткнула ее локтем в бок: а ну как мать почует неладное? У них в деревне, конечно, японских ресторанов не было, но не знать, что такое суши, было подозрительно… не настолько же они отсталые?
— Это японская кухня, — поспешила пояснить она, пока Марфа чего-нибудь еще не ляпнула. — Рис с рыбой. Очень вкусно.
— О, это здорово, — облизнулась мавка. — Люблю рыбку.
Похоже, она окончательно пришла в себя, раз уже и аппетит проснулся.
— Тогда закажем побольше, чтобы и на завтрак хватило, — мать достала телефон и ткнула пальцем в приложение. — А пообедать завтра в итальянский ресторан сходим.
Тайка улыбнулась: она и забыла, что мама ненавидела готовку, как и домашнее хозяйство в целом. Да и дома она практически не бывала: все на работе да на работе. В квартире все еще пахло новизной и нежилым духом, однако к приезду гостей было чисто и прибрано: наверное, уборщица приходила.
— А давай лучше я завтра что-нибудь приготовлю? — предложила она. — Супчик там, пельмешков?
Мама, улыбаясь, кивнула:
— Давай. Хозяюшка ты моя!
А Марфа, все еще немного смущаясь, глянула на Тайку исподлобья и, прижав к груди пушистое полотенце, спросила:
— А можно мне в ванную первой пойти?
Пока она плескалась, а мать гремела тарелками на кухне, Тайка достала из кармашка сумки рябиновый оберег — подарок Яромира — и пристроила его в изголовье кресла, а бабушкино зеркальце сразу же сунула под подушку. Определенно, защита им не помешает: леденящее чувство опасности хоть и ушло, но беспокойство все еще витало в воздухе. В квартире смутно ощущался какой-то странный запах — вроде бы, если не задумываться, ничего особенного не чуешь, а ноздри пощипывает. Да, что-то тут явно было нечисто…
Закончив с оберегами, Тайка надела тапочки и тихонько выскользнула из квартиры с кружкой молока и пакетом овсяного печенья. Ей никак не давал покоя тот подъездный старичок под ватным одеялом. Он был такой тощий — наверняка голодный. В городе все люди по своим квартирам сидят, как лисы по норам, а о бедной нечисти никто не заботится. Эх, забыли старые обычаи…
Когда она спустилась на восьмой этаж, оказалось, что старик уже проснулся. Он сидел на подоконнике, болтая ногами, обутыми в полуразвалившиеся лапти. Тайку немного удивило, что подъездный был одет ну почти как Никифор: в рубаху-косоворотку, бобровую жилетку, полотняные штаны с обмотками на икрах… вот только у Никифора все было чистенькое, выглаженное, а старичок выглядел прямо как Сенька в худшие времена: грязный, помятый, спасибо хоть не вшивый. Он даже мех носил какой-то вылинявший и молью побитый. При этом бражкой от него не пахло.
