— Они подождут, — улыбается он, а на мой взгляд, полный ужаса от того, что нас могут застукать, отвечает: — Смысл застукивать, если все и так понимают, ЧЕМ мы тут занимаемся?
Соглашаюсь — и тону в океане бешеных эмоций, потому что это не просто секс… Да, это еще раз подтвержденное занятие любовью в реальности. Он действительно делает все так быстро, что я с трудом успеваю подстраиваться, но когда в очередной раз ловлю его темп, его движения, продолжаюсь в них и возвращаю их же ему обратно… Да, это та-а-анец… из которого невозможно… неправильно выйти по одному. И я изо всех сил оттягиваю тот момент, когда он легко прикусывает грудь и одними губами произносит: «Можно». Еще два резких движения, и я взлетаю… к звездам… с ними… вместо них…
Счастье.
Оно у меня , как школьный физрук, заставляющий намотать двадцать кругов вокруг школы и еще урок восстанавливать дыхание. Улыбаюсь, открываю глаза и лениво поворачиваю голову в сторону Саши. Его взгляд тоже слегка расфокусирован, что не мешает ему сразу же притянуть меня поближе и слегка придавить плечом.
— Чтобы не убежала, как в отеле, — бормочет он, щекоча кожу щеки своей щетиной.
— Я же у себя дома, куда мне? — шепчу ему в ответ.
— Я насчитал четыре варианта, а еще есть балкон!
— Спасибо, Саш, — проговариваю теплую воздушную благодарность в его висок.
— За потрясающий секс? — довольно улыбается он.
— И за него.
— Рано. Я только начал. Собирайся, а у меня еще один разговор с твоей семьей. Позволишь?
— Саш, пожалуйста! — почему-то пугаюсь я, представляя, как он вышвыривает в подъезд и маму.
— С тобой, кстати, мы тоже не закончили, но повременим: ты же все-таки со мной спишь, — говорит так, будто бы это единственное, что спасает меня от жесткого выговора.
Он уже полностью собран, а я все еще пытаюсь вывернуть перекрученную кофточку.
Проверяет свой телефон. И… лицо на глазах теряет цвет, бледнеет и словно становится прозрачным. Саша поднимает глаза, но его уже здесь нет. А где?!
— Саш, все в порядке? — подскакиваю я к нему.
— Нет, — бьет прямо в сердце без всяких сантиментов, но сразу же берет себя в руки, и дальнейшие его слова больше похожи на военные приказы, подлежащие обязательному исполнению.
— Надя, меня не будет несколько дней. Я сбросил тебе номер, позвони, это тренинги для подростков, хорошая рекомендация от надежного человека. Если у тебя нет никого, кто сможет помочь разобраться с Витенькой, — его голос все-таки съезжает на нотки презрения, — дождись меня, я помогу. Не позволяй ни матери, ни детям разговаривать с тобой, как прежде. Узнаю, что дала слабину, отшлепаю сам! — и целует быстро, как будто для проформы.
Идем на кухню, где почти все доделано. И он, и я зависаем.
— Молодцы! Вот что значит командный дух! Времени мало, поэтому я кратко: обидите маму, пока меня не будет, будем разговаривать, как с вашим отцом. Но я и сейчас вижу, что, в отличие от него, у вас с головой все в порядке. Антонина Михайловна, для вас отдельная рекомендация, я озвучил ее утром, просто напоминаю. Благодарю за гостеприимство, вечер удался. В следующий раз — уже на пельмени, — все так же быстро чеканит он. — До свиданья!
И уже в дверях мне:
— Надь, это по работе — неотложно и без подробностей. Как только вернусь, сразу позвоню.
Быстро киваю головой, стараясь спрятать дрожь, которая бьет меня с момента получения им того сообщения. Мне до дури страшно, что я могу его больше никогда не увидеть, и я судорожно бегаю по нему взглядом, стараясь запомнить мельчайшие детали его внешности.
— Все.
Делаю шаг, протягиваю руки, все же заставляя его нагнуться. Хочу этот поцелуй для себя.
— Так очень трудно уходить, — шепчет он, но я настаиваю, и он сдается.
— Уверена, что он вернется? — бурчит мама, намывая чашки по третьему разу. — Витька хоть и козел, но мне никогда не хамил, да и просьбы какие-никакие выполнял, деньги на детей давал. А этот…
— Мам, хватит уже, — выдыхаю устало я. — Мне нужно все еще раз обдумать. Узнаю, что общаешься с этим козлом за моей спиной… Мам, я тоже могу обижаться, и самое интересное, сейчас я сама не знаю, чего от себя ожидать, поэтому даже не пытайся. Во избежание…
Она хмыкает, но не отвечает. Да неужели? А, нет…
— Не жалуйся потом. Я тебя предупредила, — заканчивает с посудой и идет на выход.
Я не жалуюсь. Никогда. Разве что завтра. На йоге. Оле. Чтобы не было так страшно. Скорее бы!
Глава 22
Александр
Сам закрываю дверь Надиной квартиры, но мне требуется еще минута, чтобы собраться.
Черт! И так каждый раз?!
Когда смотришь на все эти прощания и расшаркивания со стороны, выглядит реально глупо, даже учитывая рискованную работу непосредственно моего отделения. Плюс-минус минута в данном вопросе ничего не решает. Теоретически я мог представить, что человеку, ответственному за семью или находящемуся в близких отношениях, сложнее переключиться на работу. Но чтобы настолько!
Глубокий вдох, выдох… Пытаюсь перетерпеть ощущение наживую выдернутого из тела позвоночника. Как будто он остался в Надиных руках и, как мощный магнит, не позволяет преодолеть притяжение, пресекая возможность выйти из зоны своего же воздействия.
Так… Лезу за телефоном в карман, достаю и еще раз перечитываю послание от Егора.
Оно отрезвляет, потому что это настоящий п..здец! У него по-другому не бывает: если удача, то прет так, что только успевай подставлять тару, если черная полоса, то так обкладывает, что не продохнуть. И сейчас, судя по всему, время последней.
У меня чуть больше часа, чтобы разобраться со своими делами до вылета.
На выходе из подъезда уже вижу людей Рудова-старшего. Страховка на случай, если я откажусь? Егор в своем репертуаре.
Сообщаю, что мне нужно заехать на фирму. Сухое согласие, и повторное напоминание, каким количеством времени я располагаю.
Несмотря на поздний час, Владимир и Регина на своих рабочих местах. С губ все же слетает ругательство, когда Вова сообщает о Жене: дома с Энджи, а Сатина подтверждает, что сама отпустила его, чтобы он окончательно все уладил. «Уладил что?!» — коротит бурной отдачей мой мозг.
— Спокойно, Саш, если отдышишься и поразмыслишь, то поймешь, что это единственный верный вариант. К тому же я настоятельно рекомендовала ему помириться с отцом. Если ничего не помешает, мы обойдемся малой кровью.
— Да, — соглашаюсь я. — Вов, что с охраной?
— Круглосуточное ведение. От сопровождения он категорически отказывается, — хмурит брови Бодрин.
— Заставь! — настаиваю я.
