– Кто вы? – выдвигаю руку вперёд, словно опасаясь удара.
– Я – Стелла, – делает она мне шаг навстречу, и я вижу, что да, она. Та самая девушка из шоу пятилетней давности.
– Что вам нужно?
– Видите ли, Маша. Вы сейчас оказались в очень похожей ситуации, как и я пять лет назад.
– Ничего подобного, – возражаю ей я.
– Я знаю, что Никита рассказал вам правду, но дело в том, что он и сам не знает её до конца. Я вынуждена была участвовать в том ужасном фарсе, потому что на кону стояла его жизнь.
– Как? – непонимающе переспрашиваю я.
– Мне нужно многое вам объяснить, Маша, у меня машина и, если честно, я бы выпила чего–нибудь горячего. Всегда, когда переживаю, начинаю мёрзнуть. Пойдёмте.
– Стелла, что конкретно вы хотите мне рассказать? – не сдвигаюсь я с места.
– Кто стоит за всем этим кошмаром, исковеркавшим столько жизней.
– Кто?
– Ваш несостоявшийся босс, Крапивин. И это неголословное обвинение, у меня есть доказательства.
– Стелла, но тогда почему вы не обратились напрямую к Никите?
Она резко дёргает головой при упоминании имени бывшего жениха, заставляя меня вновь вздрогнуть.
– Всё не так просто, Маша, но именно у вас есть возможность разорвать этот адский круг. Пойдёмте, мне нужно присесть.
Мы подходим к машине, она открывает дверь, позволяя мне убедиться, что салон пуст. Садимся, трогаемся с места, замки не заперты, и я немного расслабляюсь.
– Маша, а насколько вы близки с Никитой? – через пять минут езды паркуется она со стороны бизнес зоны проспекта.
Странно. Тут вообще нет кафе.
– Стелла, здесь негде присесть, нам нужно через мост на ту сторону, – игнорирую я её вопрос.
– Я знаю, но там вечная проблема с парковкой, а прогулка по мосту хорошо успокаивает нервы, не бойтесь, Маша, я не кусаюсь. Так что насчёт отношений? – и впервые за всю нашу беседу в ее голосе проскальзывает звон металла.
Она быстро переходит дорогу, увлекая меня за собой на мост, освещенный круглыми матовыми фонарями.
– Люблю этот мост, здесь очень красиво и всегда можно полюбоваться на мерцание воды в реке.
Маша, я понимаю, что мой вопрос может быть неуместен, всё же это слишком личное, но вы должны знать, что бы между вами ни было – это несерьёзно. Потому что наша с ним любовь – навсегда, несмотря на всю ту боль, которую причинил мне Никита.
Это его природа, Маша, темная, доставшаяся от отца и, если вы ещё ни разу не были её свидетельницей, не питайте иллюзий. Он монстр, но мой!
Твою ж мать! А здесь, похоже, клиника. . . Быстро возвращает меня в реальность её речь, и я последними словами кляну свою доверчивость. Бросаю беглый взгляд по сторонам, оценивая обстановку вокруг – как на зло ни единой души, расстояние до начала моста, откуда мы пришли меньше, но там глухо, вторая же сторона мигает огоньками открытых кафешек, но расстояние до неё больше раза в два. Смотрю на носочки своих лодочек на восьми сантиметровом каблучке. Если их сбросить. . .
– Ты меня поняла? – в один миг голос Стеллы становится совершенно другим – грубым, циничным и дерзким.
– Да, Стелла, как скажешь, – киваю я ей в ответ, вспоминая правила поведения с душевнобольными, но в то же время незаметно ускоряю шаг. – Но, если он монстр, может быть, всё же стоит попытаться разорвать с ним связь?
– Тебе, да! – резкий болезненный толчок в бок, она хватает меня за талию, отпихивая к перилам и вцепившись в платье, начинает приподнимать в попытке сбросить с моста.
Мамочки! Очухиваюсь я, когда для того, чтобы удержать равновесие, приходится выпустить свою сумочку, которая прямиком летит в воду.
– Не переживай, – кривит рот Стелла в нескольких сантиметрах от моего лица, – скоро ты последуешь за ней!
Ещё один рывок, и онавсё–таки отрывает меня от земли.
– Не–е–ет!
Хватаю я её за волосы и дёргаю изо всех сил!
Злой, звериный рык, и она замахивается рукой для удара.
Мгновенная мысль – если я потеряю сознание, у меня даже не будет шанса выплыть. Выставляю обе руки для блока и. . .
– Цветочек! Твою ж мать! – тяжёлый, запыхавшийся, но такой родной голос и почти моментальное освобождение. – Ты решила теперь протянуть меня через это на трезвую голову? Приключений в клубе было мало? – вдавливает меня в себя Никита, и отдает приказ кому–то позади: – Сейчас очухается, я слегка. К следователю её. Мы домой. Машка, – шепчет мне уже на ухо, – если тебе ещё раз приспичит прогуляться с какими–нибудь придурками в ночи, бери меня, пожалуйста, с собой.
– Никит, я не специально, прости, – просовывая ему руки за спину и обнимая изо всех сил, извиняюсь я. – Спасибо!
– Спасибо, что не успела отключить телефон. Эта стерва не определялась. Как она выманила тебя из дома?
– Я сама. Папа. Мы поругались. . .
– Ему слили информацию?
Киваю в ответ, тщательно стараясь сдержать слезы.
– Я всё улажу, Маша! Обещаю.
– Никит, не надо, я его знаю.
– Его, да, а вот меня ещё нет и, заметь, все сугубо в правовом ключе. Я умею. Только одно условие, – подхватывает он меня под ноги, поднимая к себе на руки и касаясь губами моей щеки. – Трёх месяцев больше нет. С этого момента.
– Нет, – как эхо, повторяю за ним я и делаю то, мысли о чём сводили меня с ума всю эту неделю – прижимаюсь своими губами к его и целую Никиту сама. . .
Моего. . . единственного. . . мужчину. . .
Глава 44
Никита
– Илюха, как вам это удалось? – не могу сдержать довольного хохота.
– Независимый докладчик нам очень пригодился, – с гордостью отвечает мне он. – Ты не представляешь, какие у них были лица, когда после феерического выступления подставной Крапивинской фирмы с украденными данными, началась наша собственная презентация. Лешкин расчёт был верен, они прошлись по верхам, не вдаваясь в детали, а на первый взгляд, формулы практически идентичны.
Ник, ты знаешь, я не любитель, пиара подобного рода, но это была бомба! Скандалы такого масштаба случаются нечасто.
– Нам не привыкать, – хмыкаю я, комфортно устраиваясь в кресле. – Как Лёхе удалось так быстро натаскать Арину?
Теперь очередь хитрой ухмылки Ильи.
– Первое впечатление, Никит, очень обманчиво. В её случае его можно смело умножать на два. И это только добавило остроты, когда вместо Маши место докладчика заняла она.
– Я обязательно посмотрю запись, – в предвкушении потираю я руки. – Что там с комитетом по этике?
– А что с ним может быть? Они в прямом смысле офигели, когда увидели уже готовый пакет документов обвинения в промышленном шпионаже и факте воровства, но негласно, конечно же, осудили нашу тактику.
