– Ну ещё бы. Веришь, я сам сидел минут десять и складывал цепочку после приезда Кротова и введения в курс дела. И, к сведению, я все ещё зол на вас, что меня так нагло исключили из круга посвященных.
– Да ладно, Соболев, а сам–то? – припоминает он мне манипуляции с доступом к номеру Маши.
– Хорошо, один–один, – поднимаю я руки в примирительном жесте.
– Вот то–то! Я и сам узнал только месяц назад, ЧТО они собрались провернуть. Но, к слову сказать, если бы Марго с Черновым со своей программой ведения параллельных разработок для отвода глаз, сообщили мне об этом раньше, я был бы против. Слишком большие риски, они и Диану ввели фактически, как расходный материал и ещё не известно, чем бы это закончилось, не поймай мы её на мелочи, – взгляд Воронова становится серьезным, и он поясняет: – Алик, как представитель Интерпола, конечно, выступал в роли некого гаранта, но когда его вывели из игры, наша задница, в общем–то, оставалась неприкрытой, именно тогда меня и удосужились информировать. Ну и Маша, конечно, подвернулась идеально. Ты уже общался с Крапивиным?
При упоминании имени этого урода меня передёргивает.
– Нет, и если честно, не собираюсь, потому что после вскрытия всех подробностей, у меня только одно желание. . .
Перед глазами встаёт запись допроса Стеллы, где она сначала корчит из себя сумасшедшую, но при умелом давлении следователя, резко приходит в себя и рассказывает подробности, о том, что помимо щедрого вознаграждения за посредничество между Крапивиным и людьми, которые осуществили диверсию на вечере у Раисы Матвеевны, он же пообещал отдать ей на откуп Машу.
С силой ударяю кулаком по столу.
– Всё позади, – сразу же напоминает мне Илья, выдергивая из мрачных воспоминаний.
– Крапивину ещё ничего не предъявили.
– Не переживай, в ближайшие несколько лет ему точно будет не до нас, – намекает мне Илья на разговор с Аликом, как раз и занимающимся делом этого урода.
– Стараюсь, – с благодарностью киваю ему я. – Вчера звонил Лёха, – вспоминаю, что так и не поделился новостью.
– И? – вижу, как каменеют плечи Ильи.
– Он её нашёл. Когда Диана поняла, что к чему, она реально испугалась за свою жизнь и спряталась у давней подруги матери где–то на юге Италии. Но ты же знаешь Чернова, ему только повод дай попреследовать симпатичную девчонку.
– А что насчёт отцовства? – естественно, Илья не может проигнорировать одну из самых популярных сплетен у нас на работе.
– Послал меня нафиг.
– А это значит да или нет?
– А хрен его знает, но в ближайшую неделю его точно не будет.
– О! О неделе! А меня не будет со следующей.
– С чего это? – вопросительно смотрю я в меняющееся на глазах лицо Воронова.
Оно светлеет и расплывается в такой счастливой, умиротворенной улыбке, что я сам присоединяюсь, делая то же самое.
– Что всё? Попал? – подбиваю я друга на признание.
– Ты не поверишь, но ей одним своим присутствием удается стирать весь негатив, всю серость и будничность. Когда она рядом, у меня словно вообще нет хвоста прожитых лет, – делает он глубокий вдох, а в глазах начинают сверкать яркие всполохи удовольствия.
– На сколько? – обречённо интересуюсь я.
– На месяц. Как раз до начала школы у Вики.
– Воронов, имей совесть! Я тоже хочу отдохнуть! А если ни тебя, ни Лешки. . .
– Соболев, у тебя есть цветочек. Твой обожающий работу цветочек, – тихонько начинает ржать он. – У вас без нас здесь будет идеальная среда обитания! Работа, работа, работа! Вы созданы друг для друга, Соболев!
* * *
– Ма–а–аш, – щекочу я носом шею своего цветочка, пристроившись позади её рабочего кресла, – ты можешь сделать это завтра.
– Никит, дай мне ещё пять минут.
– Ты просила их ровно пятнадцать минут назад.
– Да, но мне нужно проверить ещё пару ответов с завода–изготовителя.
– Не думал, что Воронов окажется настолько прав.
– В чём? – не отрываясь от монитора, интересуется Маша.
– Что работа твоё счастье.
Она фыркает мне в ответ и выдает:
– Нет.
– А что?
– А ты попробуй уйти и узнаешь.
Выпрямляюсь, делая шаг в сторону, и тут же моя шея оказывается замкнутой в кольцо её рук.
– Только ты. Просто, милый, я люблю работать рядом с тобой, – жарко целует она меня, ясно давая понять, что для дел у нас впереди вся жизнь, а на сегодня рабочий день точно окончен.
Цвето–о–очек. . . только мой!
Эпилог
Маша
– Да, конечно, не переживай, я обязательно с ней поговорю, – успокаиваю я Илью относительно той активной деятельности, что развела Риша в связи с подготовкой ко дню рождения Наты. – Да, сегодня в обед у нас как раз встреча. Увидимся, – отключаюсь я, подхватывая две чашки, уже разлитого кофе, и поворачиваясь к столу.
Вопросительно–осуждающий взор мужа.
– Никит, тут осталось буквально полмесяца, она родит, и Илья успокоится.
– Коне–е–ечно, – помогает он мне поставить чашки на стол, сразу же усаживая меняк себе на колени. – Только потом, он будет переживать, что она будет проделывать все то же самое с младенцем на руках, – щекочет он мою щеку мягкой отросшей щетиной.
– Думаешь? Всё–таки четверо детей, включая Вику, должны её притормозить.
– Сомневаюсь, – подбирается он к моим губам, чтобы поцеловать и. . .
– Всё, я готова, – раздается из–за спины тонкий девчачий голосок.
Никита тормозит, медленно поворачивает голову в направлении часов, висящих на стене, хмыкает, отмечая, что до выезда на работу ещё действительно рано.
– Доча, а, может быть, ты с нами позавтракаешь? – серьезно, но очень мягко интересуется он.
– Я уже, – бодро рапортует Ната, обходя нас по кругу, чтобы попасть в поле зрения отца.
Да, полный парад – платье, колготы, туфли, заколки, выбранные самостоятельно и самостоятельно же закреплённые. "Я сама" в самом разгаре.
– Уже? – теперь его вопрос обращён ко мне.
– Уже, – подтверждаю я.
– Значит, мне нужно поторопиться, – делает вывод он.
– Да, папочка! Поторопись! У нас в саду сегодня столько всего, – с восторгом делится наша четырехлетняя дочь своими грандиозными планами. – Борьке и Диней классно, они же вдвоем, – с лёгкой завистью упоминает Ната близнецов, сыновей Ильи и Риши. – Но ничего, –продолжает она, – тётя Риша сказала, что у неё будет малышка. Мам, заберём её себе? Зачем она мальчишкам? А мы девочки, нам будет весело.
