Сын обладает таким же – стальной отблеск самурайского меча, пересекающий любые попытки как–либо изменить существующее положение вещей.
– Нет. Мне, казалось, я достаточно четко обосновал свои действия, – голос Соболева отдает звоном все того же меча, отсекающего досадные помехи мешающие ему осуществить задуманное.
Отсекает меня.
Мне есть что ему противопоставить. Моё прошлое также не было тепличным, но за последнее время я так привык к этому размеренному и комфортному образу жизни, что ввязываться в воспитательный процесс великовозрастных охламонов. . .
Увольте. . .
– Я тебя услышал, – бью затасканной фразой, точно зная, какая будет реакция.
– Рад, что с ушами у тебя всё в порядке, – не остается в долгу он.
– Тебе было мало Лешкиной Дианы?
– При чем тут эта шлюха? – искренне удивляется Никита.
– Притом что через три месяца Алова начнет работать на Крапивина, и он точно припомнит тебе этот проигрыш.
– Да, брось. Она ещё не такая ушлая, но уже и не такая тупая, чтобы вываливать информацию подлежащую неразглашению, – довольно парирует Соболев.
– Никит, – устало выдыхаю я. – Всего лишь цена вопроса, и ему даже не придется ей угрожать. Но, если ты так решительно настроен, бери её в личные помощники, без доступа к нашей части бизнеса, – киваю я, на мгновенно изменившегося в лице, Чернова.
– Илья, я уверен, что, поработав у нас, она точно забудет о Крапивине! – с воодушевлением начинает Лёшка, но мне хватает одного взгляда, чтобы сбить его бодрый настрой.
Его часть бизнеса самая уязвимая для желающих сунуть нос в наши самые инновационные разработки, и его бравада по поводу того, что если бы Диане удалось слить информацию, это никоим образом не повредило бы делу – блеф.
Поэтому сейчас он почти мгновенно замолкает.
– Хорошо, так и сделаем, – ударяет по столу рукой Никита. – Тогда свободны, и отправляй её ко мне.
– Сначала, – перехожу я опять на замедленный темп, который также ярко характеризует мой настрой, с которым они отлично знакомы, – я сам поговорю с ней. И только после этого, вы будете чем–либо заниматься совместно.
Смешок Чернова.
– А с тобой, Алексей, мы поговорим вечером, жду тебя в пять.
– Я не могу, – сразу идёт на попятную он.
– Можешь, я в отличие от тебя, помню все твое расписание на ближайшие три дня, – закрываю за собой дверь кабинета Соболева.
Песочница, мать их. . . Настроение стремительно несётся в пропасть, норовя разбиться в лепешку, забрызгав собой все живописные красоты вокруг и. . .
Делаю вдох поглубже, не веря своему обонянию.
Аромат кофе.
Не слишком интенсивный, с лёгкими, едва уловимыми нотами жимолости и тонким оттенком карамели.
Откуда?
– Мария? – повышаю я голос, понимая, что запах идёт от чашки, стоящей на столе прямо перед моим местом.
– Илья Константинович, вас не было дольше, чем вы попросили подождать. Я. . . меня. . . Меня это успокаивает. . . – кивает она на объект моего пристального внимания. – Извините, что я без спроса, но мне нужно было попить воды и я увидела. . . и. . . – её щеки потихоньку начинают розоветь. – Простите, – окончательно смущаясь, опускает глаза девушка, ценность которой вдруг резко повышается в моем собственном рейтинге навыков личного помощника.
– Все нормально, Мария Васильевна, а теперь расскажите мне, пожалуйста, как вы умудрились вляпаться в эту историю с Соболевым, – присаживаюсь я в кресло, делая первый глоток.
"Она остаётся. . . " – после второго глотка окончательно решаю я.
Глава 7
Маша
Когда вся эта компания выходит за дверь, оставляя меня в одиночестве, мне требуется ещё пара минут, чтобы прийти в себя.
Илья Константинович не проявил особого восторга при моем появлении, а это значит, оно было для него неожиданностью и, вероятно, все ещё можно переиграть.
Устремляю взгляд через окно на зелёные макушки деревьев, уходящих вдаль.
Вот так живёшь себе живёшь и даже не в курсе, что у тебя под боком есть такое место.
Закрытая зона – этим всё сказано.
Обращаю внимание на брошюру на столе, которую до этого по дороге сюда прихватил со стенда Соболев.
"Самые последние инновации, используемые в мусороперерабатывающей индустрии", – гласит белая надпись на фоне какой–то технической линии с логотипом компании, в которой я сейчас нахожусь.
Перелистываю страницы.
Полигон по утилизации отходов соответствует самым высоким европейским требованиям.
Запуск проекта по переработке пластика и сотрудничество с известными мировыми брендами использующими в своих изделиях экополиэстер.
Специальная социальная программа для работников комплекса.
Благотворительность.
Захлопываю брошюру, отодвигая её подальше от себя.
Уж мне ли не знать, как красиво всё может выглядеть на бумаге, и что может скрываться за ней же.
Я поздний и единственный ребенок в семье. На свет я появилась тогда, когда отец как раз вышел на пенсию. Бывший оперуполномоченный департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом МВД решил, что теперь может обзавестись наследником. Но сейчас не об этом.
Отец часто рассказывал истории о том, какие дела творились за закрытыми дверями в благопристойных с виду компаниях.
Ну а "Мусорка" того периода, вообще никогда не употреблялась без брани и предельной степени раздражения.
"Мне нужно отсюда уйти", – укрепляюсь в своем решении я, но Ильи Константиновича до сих пор нет.
Это хорошо или плохо?
Отмахиваюсь от дурных мыслей, пытаясь сглотнуть волнение. Мне нужно смочить горло. Если придется отстаивать свою позицию, долго я не протяну.
Поднимаюсь, осматривая помещение.
Угу, две двери, одна в туалетную комнату.
Ого, недурственно так себе, Илья Константинович.
За второй дверью я нахожу искомое – очень лаконичная, но имеющая всё необходимое, кухонная зона.
Наливаю стакан воды, отмечая, как подрагивает в нем вода из–за моей неуверенности в текущей ситуации. В несколько глотков осушаю его и, желая стереть несколько капель воды со стола, тяну створку шкафа в поисках салфеток. Она открывается, и моим глазам предстает настоящий кофейный бар.
– О–о–о! ! ! – это единственное, что я отказываюсь способна произнести, осматривая представшее передо мной богатство.
Умение готовить кофе я приобрела тоже благодаря отцу, точнее его помешанности на этом напитке.
