— Логично, — обхватываю ноготь зубами, как всегда делаю, когда размышляю, — но у нас в городе нет лебедей.
Парень довольно ухмыляется.
— Зато есть Лебединый парк. — Он стучит по листу. — И там собираются музыканты.
Хочется треснуть себя по лбу. Точно ведь!
Сердце забилось от радостного предвкушения. Совсем скоро всё решится.
— Осталось понять, как заработать ключ.
— Есть у меня на этот счёт одно предположение, но сначала давай доберёмся до места и посмотрим, что там происходит.
Мы проехали почти весь город, чтобы оказаться у ворот Лебединого парка. Никогда не понимала, почему его так назвали. Да, пруд был, но грациозных птиц там отродясь не видели. Только крякающие утки, выпрашивающие хлебные мякиши.
Парк ярко освещался. В центре власти организовали что-то вроде сцены, чтобы местные группы могли петь или танцевать. Несмотря на то, что уже было почти девять, народ бродил по расчищенным дорожкам. Я натянула варежки. Антон больше не пытался взять меня за руку, от чего я озябла.
Мы прямиком направились к сцене. Сосед был прав. Громкие звуки музыки собрали вокруг заинтересованную публику. Звучала узнаваемая новогодняя мелодия из кинофильма «Чародеи».
— Вот, что имела в виду твоя бабушка, когда сказала «заработай». — Антон показывает на шапку-ушанку, лежащую на земле. В ней виднелись монеты и мелкие купюры.
— Но как это должны сделать мы? — Хлопаю ресницами.
«Не стесняйся и ничего не бойся, мой дружок»…
Догадка обручем сжимает моё горло. Антон добивает, спрашивая:
— Ты умеешь петь? Если спою я, то мы всех распугаем. Никто не будет платить за мои вопли.
Сглатываю.
— Нет, — подскакиваю, затем пускаюсь в обратную сторону.
— Эй, погоди! — парень спешит за мной, преграждает дорогу. — Что случилось?
— Я-я не могу, — заикаюсь, пытаясь его обойти.
Антон хватает меня за плечи. Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Это ещё почему? — Парень недоумевает. — У тебя приятный голос. Думаю, ты хорошо поёшь.
— Я боюсь.
Губы задрожали. Антон расплылся в моих глазах. Он слегка встряхнул меня.
— Ты чего? Твоя бабушка не стала бы давать такое задание, если бы не была уверена, что ты справишься. — Парень сгрёб меня в охапку. — Ты вломилась в музей, но боишься спеть песню?
— В музее я тоже боялась. И так не было десятка оценивающих глаз, — мычу я, уткнувшись носом в пальто. Но его объятия дарят тепло и уют.
— Тогда ты доверилась мне, — его дыхание греет шею. — Сможешь сделать это сейчас? — Молчу. — Я буду рядом. Если что-то пойдёт не так, мы сразу убежим.
— Обещаешь?
Чувствую, что он улыбается.
— Да.
И я снова верю. Разве может быть иначе. Сейчас сложно представить, как я жила без него всё это время. Почему раньше не постучала в его дверь?
Антон отстраняется, но прежде чем полностью отпустить меня, быстро чмокает в щёку. Я смущённо улыбаюсь.
Подходим к группе молодых парнишек, решивших подарить праздник горожанам. Антон оставляет меня, чтобы договориться. Он что-то говорит солисту, указывает на меня. Вижу, как парень заулыбался, закивав с энтузиазмом.
Антон подзывает меня. На ватных ногах приближаюсь.
— Привет! — здоровается солист. — Я — Вадим!
— Лена.
Антон берёт меня за руку. Сквозь варежку не чувствую его горячую ладонь. Мне показалось, или он сделал это специально перед Вадимом? Тот рассмеялся, словно понял посыл.
А я не поняла.
Музыканты присоединяются к нам, чтобы узнать, что происходить.
— Что хочешь спеть?
— У нас новая солистка? — радуется парень с гитарой в руках. — Я давно говорил, что нужно сменить этого олуха на красивую девчонку.
Остальные участники группы загоготали.
— Замолкни! — рыкнул солист, но не злобно, после чего приподнял бровь, ожидая от меня ответа.
Песня сама приходит на ум.
— Серебристые снежинки, знаете?
— Обижаешь, — фыркает гитарист.
— Можно мне? — указываю подбородком на его инструмент.
— Ты умеешь играть на гитаре? — удивляется Антон.
Робко пожимаю плечами.
— Давайте уже споём! — Солист хлопает в ладоши. — Не жадничай, — подначивает он друга.
Тот со вздохом снимает гитару с плеча и протягивает её мне. Я ловко закидываю ремешок через голову, провожу пальцами по струнам, разминаясь.
Нина была права, когда обвинила мне в том, что я забросила игру. Я правда давно не брала в руки инструмент. Слишком давно.
Смотрю на Антона. Он не сводит с меня своих тёмных глаз. Улыбка растягивает его губы.
— Дерзай, — подбадривает он меня.
Я подошла к микрофону. Зрители с интересом замерли, разглядывая меня, словно диковинку. Антон занял место среди небольшой толпы.
Я закрыла глаза, прошептала себе под нос, что справлюсь. В конце концов, это бабушкина любимая новогодняя песня. Я столько раз её играла и пела, что не сосчитать.
Барабанщик даёт сигнал. Я беру первые аккорды. Сперва неуверенно, но пальцы сами двигаются, вспоминая и направляя. Мелодия не слишком быстрая, но и не медленная. Скорее захватывающе лёгкая. Детская новогодняя — всё, что нужно для хорошего настроения.
Пришло время запеть, и я закрываю глаза, открывая рот:
— Покрыты поляны пушистым снежком,
Стучит Дед Мороз ледяным посошком.
И ветви деревьев блестят, как хрусталь,
И тают снежинки в ладоня-а-а-х, а жа-а-а-ль.
Получается не так уж плохо, даже лучше, чем я помню. Это всё из-за дополнительных инструментов. Они делают звук объёмнее. Знакомая с детства мелодия приобретает новое звучание. Это здорово.
Осмелев, смотрю на зрителей. Улыбка Антона становится шире. Гитара в моих руках оживает.
Голос перестаёт дрожать. Припев звучит ярче:
— Серебристые снежинки надо мной кружат, кружат.
Серебристые снежинки — новогодний снегопад.
Серебристые снежинки, словно добрые друзья,
Только жаль, снег в доме тает, и ему в тепло нельзя.
На глазах люди стягиваются со всего парка. Новогоднее настроение отражается на лицах собравшихся. Они принимаются покачиваться под музыку, а дети танцуют, кружась. Родители отпускают их вперёд, где больше места для детских плясок.
Я перехожу ко второму куплету. Антон подхватывает ушанку. Принимается ходить между зрителями, предлагая поблагодарить меня денежкой. Не верится, что я правда зарабатываю ключ, выступая с группой перед публикой.
