Костя пошел в магазин на заправке, она осталась здесь. Что собирается покупать — не спрашивала. Честно говоря, вообще без разницы. А вот чтобы вернулся побыстрее — хотелось.
И не потому, что вокруг темно и страшно. А потому, что с ним лучше.
Даже далеко-далеко от своей квартиры с ним… Нормально. Пьяненько и опасно, но прикольно.
Они долго мчали по трассе. Костя разгонялся всё сильнее и сильнее. У Агаты перехватывало дыхание, она еле сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга. Ей было абсолютно все равно, насколько это неразумно. Она просто получала немыслимое удовольствие, заставляющее вырабатывать адреналин. Много адреналина. Больше адреналина.
Столько, что начинает выплескиваться. И когда Костя поворачивает к ней голову с вопросом: «за руль хочешь?», Агата машет своей в ответ, отстегивает ремень, снова поворачивается, снова накрывает его пах рукой, начинает водить, чтобы дальше…
Она никогда не писала список вещей, которые хотела бы попробовать в жизни. Просто потому, что бессмысленно. Но если бы её жизнь была другой… Если бы она была другой, в нем непременно оказался бы минет на скорости.
Агате казалось, что это вполне в стиле Кости. И самой тоже хотелось. Настолько, что она одернула руку, потянулась к волосам, собиралась перехватить, закрепить на макушке, наклониться…
Но Костя пресек. Придержал за подбородок. Несколько секунд просто держал зрительный контакт. И Агате было понятно — он сам хочет. Всё понимает и хочет. Но тормозит.
И машину, и её порывы.
— Между риском и глупостью — тонкая грань, Замочек. Если хочешь жить — её лучше чувствовать.
Потянул за подбородок же к своему лицу, поцеловал, заставил вернуться на место, и только потом снова увеличил скорость до такой, что вжимает в сиденья…
У Агаты порозовели щеки, она попыталась переварить… Поняла, что по-прежнему его хочет. Чувствует досаду из-за облома… И тепло из-за… Заботы что ли. Наверное, о себе в больше степени — он не хочет к херам разбиться из-за прихоти. Но и к ней тоже. Потому что…
— Пристегнись, блять, Агата.
Костя бросает угрожающе-раздраженное, она исполняет указание.
Они снова несутся в ночь, она ничего не спрашивает, он ничего толком не говорит.
Тормозит у заправки, бросает, что сходит в магазин, оставляет её…
И пока его нет, у Агаты в голове череда новых порочных мыслей. Она полна впечатлений. Ей хочется прикосновений, поцелуев. Ей хочется, чтобы они быстрее занялись сексом. А он будто не спешит. Будто правда просто катается.
Мог бы съехать на обочину миллион и один раз. Она не отказала бы, конечно же. Но не сделал этого. К сожалению.
Агата перевела взгляд чуть в сторону, провела пальцем по ободу консоли. Положила на рычаг, показавшийся ей необычным. Хотя она тот еще автолюбитель… В жизни не подумала бы…
Вздрогнула, потому что дверь с её стороны открылась, впуская пусть уже летний, но все же прохладный ночной воздух…
Забравшийся под платье, обволокший плечи и предплечья, покрывший их гусиной кожей…
Костя поставил ей на колени картонный пакет, не глянув и не наклонившись даже.
Захлопнул дверь, начал обходить машину спереди.
Он был в футболке и джинсах. Вот таким — привычным — он нравился Агате больше, чем когда приезжал в костюме. Такой он стал уже почти родным.
Молча сел за руль, стартовал…
Агата же заглянула в пакет, усмехнулась, начала доставать…
Бутылка Асти. Судя по всему, чисто для неё. Ну и чисто из горла. Потому что ни стаканчиков, ни бокальчиков. Жестяная белая коробка с конфетами. Пачка презервативов…
— Это что? — Которую Агата поднимает, крутит между пальцами, смотрит на серьезный профиль Кости.
Серьезный сначала. Потом же его губы начинают подрагивать, он газует, машина чуть дергается, Агату качает, она пытается удержать весь джентльменский набор… Ждет ответ.
— У нас свидание. Я обозначаю серьезность своих намерений.
Костя говорит, немного повернув голову, смотря в полные смеха глаза Агаты.
— По канону конфет должно быть три… — которая произносит, будто бы вызов бросая, вздергивая бровь… Но Костя не боится вызовов. Он с радостью их принимает.
— А я ценю тебя на целую коробку.
Парирует, подмигивает, расплывается в бесстыжей улыбке постепенно.
— Идиот… Сам себе минеты делай, ценитель.
А когда Агата бросает в него упаковкой презервативов, не сдерживается — уже смеется, машина снова виляет, потому что Костя чуть дергает руль, уворачиваясь. Упаковка бьется об окно, отлетает сначала на консоль, а потом Агате под ноги…
Она не спешит поднимать и запускать снова. Тянется к Костиному колену руками, лицом к его щеке, преодолевая сопротивление ремня. Ведет носом, трется, вдыхает…
Чувствует, что очень сильно его хочет. Со всем его козлячеством и дебильными шутками. Знает, что он тоже очень сильно хочет ее. Ускоряет машину, сжимает в ответ её будто специально подставленное колено, ведет вверх под платье, сначала касается белья, потом уверенным движением вжимает пальцы в промежность. Усмехается, когда Агата испускает такой долгожданный для себя тихий-тихий стон… Ласкает парой движений буквально, потом снимает руку, отклоняется, как бы давая понять, что от него надо отлипнуть…
— Сама откроешь? — Костя кивнул на бутылку, Агата взяла ее в руки. Глянула иронично. Мол… Я как бы долго сама отлично справлялась…
Действительно открыла даже без хлопка — просто выпустила легкую дымку… Поднесла к губам…
Знала, что Костя смотрит. Хотела, чтобы выглядело красиво. Кажется, удалось. Потому что, сделав три глотка, опустила бутылку на колени, глянула в ответ. И от его взгляда снова стало жарко…
Он был куда более красноречивым, чем то, как отклонился чуть раньше.
— Заедай, пьянь.
Костя сказал беззлобно, Агата полезла исполнять. И было совершенно все равно, что его шикарная машина переживает не лучшие времена.
Под ногами валяется пачка презервативов, пробка и мюзле, на сиденье падает несколько кокосовых крошек, шампанское льется мимо кассы, когда Костя делает слишком резкие виражи, а в какой-то момент, когда в голове становится игриво-пусто, Агата взглядом спрашивает, можно ли, получив кивок, тянется к панели, чтобы включить музыку, делает сразу громко, открывает окно, пересаживается, сильнее съезжая. Так, что платье задирается, выставляет руку, чуть наклоняет бутылку, с восторгом следя за тем, как шампанское создает шлейф из капель, которые частично остаются на боку его бесценной тачки…
— Вот дурная…
На его комментарий Агате хочется реагировать только легкомысленной улыбкой. Дурная. Ну и что? Лишь бы всё не вылить. Поэтому Агата возвращает бутылку в салон, чувствуя, как ветер треплет волосы и ткань, запрокидывает голову, жадно глотает, осознавая, что, кажется, поймала свой личный идиотский идеальный момент. Неправдоподобно прекрасный. Своей полной свободы под его защитой.
