Глава 23
Костя опустил Агату у машины с водительской стороны. Она ухватилась за мужскую шею, прижалась всем телом, уткнулась в нее же носом, пыталась поймать ось, потому что на пьяную голову с этим были проблемы.
Костя не торопил. Позволял. Гладил кожу на ягодицах, пробравшись под платье. Снова вжимался возбуждением — уже в живот.
И было очевидно: хочет же… Очень хочет. Но почему-то не настаивает.
В голове у Агаты разом миллион вопросов. Сначала — откуда столько благородства-то? Потом… Или натрахался уже?
Вторая мысль будто окатила с головы до пят ледяной водой. И пусть это скорее всего снова были сомнения, рожденные исключительно пьяненьким мозгом, но Агате стало страшно, что он может вот так с ней прощаться…
Что это свидание — его финальный подарок. Что он уже просто наигрался. Слишком рано. До ужаса рано.
Агата оторвалась от шеи, вскинула голову, поймала серьезный внимательный взгляд голубых, острых, режущих льдом глаз.
— Что? — услышала вопрос… Не ответила, поднялась на носочках, потянулась к губам. Мягким. Теплым. Требовательным. Они не умели целоваться «невинно». Всегда сразу глубоко. Страстно. Заводя и заводясь. И сейчас тоже.
Агата пыталась стать еще ближе. Костя мял кожу сильнее. Не собирался останавливаться, очевидно, но когда почувствовал, что Агата нажимает на его грудь, будто отталкивая, позволил отступить…
Следил, как девушка приподнимает подол платья, берется за белье, стягивает, смотрит вокруг… Бросать прямо тут было как-то жалко… А положить некуда. Разве что…
Агата мысленно усмехнулась, отступая ещё на шаг. Открыла заднюю дверь, посмотрела сначала в салон, потом на Костю…
— Кайфово, да?
Спросила, улыбнулась лукаво, но ответа не дожидалась.
Нырнула в машину, двигалась по сиденью, глядя на Костю, который медлил где-то секунду, смотря в сумрак перед собой, а потом оказался у открытой двери, наклонился, смотрел, не стыдясь, как она, пусть не больно ловко, но уж как есть, снимает платье, бросает на переднее, расстегивает босоножки, они с глухим стуком бьются о дно. Сначала одна. Потом вторая. Бюстгальтера на ней нет, а значит…
— Салон не приспособлен. Тесно. Будет сложно. — Костя сказал, берясь за ремень, ныряя следом в машину.
Говорил серьезно, но почему-то вызывал у Агаты улыбку и триумфальный трепет. Вероятно потому, что пусть с минетом на скорости у них не сложилось, но классический секс в элитной тачке у неё точно будет. А значит, и галочка.
Костя — снова теплый, успевший сдернуть футболку и приспустить джинсы с бельем, вжался своим телом в ее, заставляя Агату испытать новую волну желания, копившегося всё то время, что они ехали. Настолько сильного, что Агата понимала — ей сейчас многого не надо. Это скорее всего будет до смешного быстро. Хотя почему до смешного? Костино самолюбие она потешит. Только смотрит на него — а уже кончает.
Костя сделал резкое движение в нее, Агата дернулась, долбанувшись головой о подлокотник…
— Вот черт… — Агата ругнулась, Костя засмеялся, уткнувшись лбом в ее плечо.
За что девушка сначала стукнула его, реагируя на безжалостное: «я же говорил», а потом потянулась к своему затылку, чтобы потереть…
Пытаясь предотвратить повторный эксцесс, Костя протиснул руку между ее затылком и подлокотником. Потом снова двинулся, она не ударилась уже — просто вжалась в ладонь… На третьем движении испустила стон… На четвертом попыталась податься навстречу, но все равно было неудобно, поэтому на пятом шепнула:
— Ты какой-то херовый кризис-менеджер. Реши проблему нормально.
Почувствовала, что Костя выходит, чуть отползает, берется за ее бедра, тянет ниже, чтобы она полностью была на диване. Смотрит в лицо, вздернув бровь…
Мол, справился?
А получив кивок, прижимается губами уже к груди, ласкает, мнет руками ягодицы, оглаживает бедра, спускается ниже, щекочет дыханием сначала живот, а потом самую нежную кожу, когда она прогибается, пытается еще сильнее раскрыться, Костя ведет языком, Агата не сдерживает стон, накрывает рукой его голову, сжимает волосы, тянет… Чувствует скольжение и будто бы легкие удары… Теряется в удовольствии… Но в определенный момент этого удовольствия становится мало. Агата тянет Костю вверх настойчиво, втягивает его язык, снова хнычет, пока он не заполняет будто пылающую пустоту до отказа, и тут же начинает двигаться в ней размашистей, сильней, выбивая стоны на каждом толчке, собирая их своим ртом… И ей уже абсолютно все равно, обо что и чем она бьется. Лишь бы он не останавливался.
В какой-то момент Агата слышит странный, немного свистящий звук, вскидывает взгляд, чувствует, что Костя остановился, одной рукой держит вытянутый ремень, другой — фиксирует сначала одно ее запястье — заводит за голову, глядя в глаза, обматывает ремнем… Потом другое заводит туда же… И тоже обматывает…
Чуть отстраняется, скользит по ней взглядом. Видит в ответном немного страха, огромный интерес… Видит, что она сама сжимает ремень в кулаке, чтобы не соскользнул… Возвращается своим лицом к ее лицу, медленно входит снизу, растягивая будто…
— Ты царапаешься вечно. Хожу потом, как с кошкой дрался.
Шепчет, Агата чувствует, что щеки розовеют, потому что она не специально, но становится не до смущения, когда Костя идет дальше — обездвижив, забрасывает ее ногу выше — практически себе на плечо, ограничивая движения сильнее, обеспечивая более глубокие проникновения… И становится понятно, что дело не в том, что она царапается. Ему просто хочется еще больше власти. Еще больше стонов. Полного подконтрольного ему сумасшествия.
И он всё получает. Вбивается, хмурясь, глядя то в полные неконтролируемого желания глаза, то на повторяющие его имя губы. Ждет, когда знает, что еще секунда, и Агата кончит, закрывает ее рот своим, чтобы не распугала птиц вскриком.
Агата чувствует, как ее захлестывает волнами такой силы, что даже дыхание перехватывает, а его движения становятся агрессивней, практически болезненным. Дальше он действует чисто для себя. Костя мнет тело, оттягивает губы, толкается — языком и членом. С каждым разом все быстрее и все сильнее. А в какой-то момент закрывает глаза, входит на максимум, отрывается от губ, вжимается носом в висок, дышит тяжело, кривится сильнее, пользуется тем, что Агата при всем желании не вывернется, бесстыже кончая в неё.
Не спросив даже, порешала ли она с таблетками. Потом разберутся.
* * *
Обратно они ехали, уже не больно-то разговаривая. Агата потирала саднящие немного запястья — скорее всего, останутся следы… Хорошо, что она никуда не выходит и никто этого не увидит.
Костя был просто спокоен. Не гнал. Ехал быстро, но без заигрываний с машиной и дорогой. Уже не столько катался, сколько стремился к пункту назначения.
Прокручивая в голове случившееся, Агата внезапно для себя же испытывала жгучий, но будто бы в то же время сладкий стыд. А еще немного злость. Или много. Если бы могла сейчас злиться полноценно, если бы колени до сих пор не подрагивали из-за напряжения, а мысли по-прежнему не разбегались по углам, растягивая губы в улыбке, то наверняка злилась бы куда сильней, а так…
