Но как же она может иначе, если тут такой пес?
— А он умеет? — продолжая выглаживать Боя, который постепенно, судя по всему, входил во вкус, Агата спросила у Кости, который успел подойти к окну, остановиться у него, следя за Агатой уже оттуда.
— Он всё умеет.
Получив ответ, улыбнулась, опустилась на колени, оказавшись лицом к морде, вытянула правую руку, глядя в слегка растерянные собачьи глаза, спросила:
— Дашь лапу?
А потом с восторгом, расплываясь в улыбке еще более широкой, следила, как Бой поднимает свою тонкую длинную, тормозит… Тоже смотрит на Костю, будто спрашивая: ты не уточнил, это просто «свои» или им еще и подчиняться надо?
Вероятно, по взгляду хозяина Бой понял, что делает всё правильно, подчиниться было бы неплохо… Поэтому поднял лапу еще выше, чтобы тут же опустить мягкие, слегка шершавые подушечки в раскрытую ладонь, вызывая в Агате неожиданно сильный детский восторг.
— Умница какой! Замечательный!
А потом издал уже довольное «ммм», принимая заслуженную похвалу.
* * *
Любования с Боем могли длиться и длиться, если бы Костя в какой-то момент не скомандовал псу «место, Бой»…
Очень не вовремя. Так показалось и догу, и Агате.
Но ни дог, ни Агата не рискнули ослушаться.
Первый только протянул грустное «ммм», отходя, Агата вздохнула, поднимаясь с пола, отряхивая колени для виду, зная, что на них ни намека на пылинку. Это Костя. В его доме не может быть иначе.
Он так и не зажигал свет, но глаза Агаты окончательно привыкли. Тем более, что тот самый свет отлично проходил через окна…
Окна-окна-окна…
Столько окон…
И днем тут наверняка столько света…
И столько места…
И свой двор…
И свой пес…
И…
Это было идеально. Настолько, что хотелось себя ущипнуть. Но вместо этого Агата подошла к хозяину, привстала на носочки, приоткрыла губы, не касаясь, но дразня его дыханием. От Кости вкусно пахло колой. Даже слюна начала выделяться… Или это потому, что он так близко…
Тянется сам, целует, вжимает её в свое тело, привычным движением сминая ягодицы… Позволяет зарыться в волосы и потягивать…
А когда Агата пытается отстраниться, чтобы глотнуть воздух, не дает — тянется следом. Не отпускает. Ни губы, ни кожу.
Снимает руки, берется за пуговицу на ее шортах, расстегивает, дальше — молнию…
Агата понимает, что сейчас он, скорее всего, подтолкнет в сторону дивана, но Костя удивляет…
Отстраняется сам, смотрит в лицо несколько секунд. Глаза. Губы. Шея. Вниз на майку, под тканью которой отчетливо видны соски. Потом снова в лицо, улыбается, сглатывает…
— Поплавать хочешь? — а потом задает внезапный вопрос, пробираясь под ткань, поглаживая живот. Нежно. Мягко. Так, как она гладила Боя недавно. Только вряд ли это вызывало у пса те же эмоции, что и у Агаты. Ведь в ней… Мочилово бабочек. Они рубятся, распанахивая друг друга в хлам. Поле брани усыпано обрубками крыльев и трупами павших. Но их становится все больше… Просто крылатый зомби-апокалипсис.
Это очень дискомфортно и волнующе…
Почти так же, как его слова.
На которые Агата отвечает неопределенным движением головы. Просто элементарно не зная, в чем суть предложения. Ночью в реку она не полезет, если есть где-то поблизости.
Если это намек на то, что ей бы в душ… То она воспользовалась перед выходом. Всегда так делала. Хотела думать о том, как ей хорошо с Костей, а не волноваться насчет собственной чистоты и состояния кожи.
Мягонькая. Вкусненькая. Голенькая. Все должно было только так, где бы их ни настигла страсть. А она настигала… Да практически везде. Будто затянувшийся медовый месяц, которого у неё никогда не будет.
— Идем…
Усмехнувшись в ответ на это Агатино неопределенное, Костя снова взял ее за руку, снова потянул. Вел за собой вглубь дома, не чувствуя сопротивления, пока Агата не увидела ведущую вниз лестницу… В темноту… В неопределенность… В подвал будто…
Остановилась, как вкопанная, схватилась свободной рукой за перилла, замотала головой, когда Костя обернулся…
— Я не пойду.
Сказала серьезно и убедительно, как самой казалось, только вот…
— Задрала бояться своей тени уже, успокойся.
Костя бросил раздраженно, поднялся вверх со ступеньки, на которую успел встать, отцепил ее руку, забросил Агату на плечо… Вроде как уже привычно… Начал спускаться…
Вероятно, было не очень удобно — потому что Агату сковал ужас, она будто деревянной стала. Вероятно, они сейчас были во вполне реально рисковом положении — навернуться ведь здесь нефиг петь, но…
Костя — счастливчик.
Спустился, пронес по для Агаты совершенно непонятному, а для Кости очевидно знакомому коридору, щелкая включателями довольно тусклого света.
Поставил на пол только, когда они оказались в еще одном очень просторном помещении с особенной акустикой. И освещением. Потому что…
— Это… Пиздец…
Агата обернулась, окидывая взглядом, понимая, что у него еще и бассейн.
Потом снова на Костю, который успел стянуть футболку, теперь снимал джинсы.
Наклонился, поднял голову, ожидаемо самодовольно реагируя на удивление в Агатиных глазах.
— Это бассейн.
Съязвил, выпрямился, оставшись в одних боксерах. Сделал несколько шагов к Агате опять, пробегаясь взглядом по ней, горяча щеки и мысли, поддел майку, вверх потянул…
Поцеловал опять… Помял опять — на сей раз грудь, которая ещё в комнате так требовала его прикосновений…
Резким движением стянул шорты вместе с бельем, вырывая из девичьего горла вскрик неожиданности.
— Иди…
Кивнул в сторону воды, ясно давая понять, что сейчас не надо ни про отсутствие купальника, ни про отсутствие еще чего-то…
Надо делать, как говорит…
И чувствуя, что кровь бурлит, бабочки продолжают херачиться, а мысли носятся в голове, стучась о черепную коробку, получая каждая свое личное сотрясение, Агата делала. Шла уже босыми ногами по теплой мозаичной плитке, глядя, словно завороженная, на бликующую, еле-заметно волнующуюся воду глубокого изумрудного цвета. Не потому, что сама такая, а потому что такой цвет выбран для оформления помещения…
Агата остановилась у самого борта, посмотрела вниз…
Увидела свое слегка искаженное отражение. Через секунду — такое же мужское… Костя тоже был уже совершенно голым.
Почувствовала, что Костина рука вжимается между ее лопаток… Он начинает поглаживать, но ясно, что сейчас толкнет…
