* * *
Приняв быстрый душ, умившись, зайдя на кухню, чтобы сварить себе привычный утренний кофе, Агата вернулась в единственную комнату. Взяла с кровати телефон, покрутила в руках… Перезванивать Сене не собиралась. Да и действительно стоило бы немного поработать. Вчера она предпочла этому разговор с Костей. И с высокой вероятностью сегодня вечером он снова выйдет на связь, а значит перевод зависнет на дополнительный день. Это плохо. Это может закончиться необходимостью коммуницировать с клиентом и объясняться. Доводить не хотелось бы.
Поэтому Агата села за компьютерный стол, открыла крышку ноутбука, ждала, пока загрузится. Поставила чашку, снова посмотрела на мобильный…
Очень не хотелось становиться навязчивой. Надоедать парню. Тем более, что понятия не имела, а как часто вообще нормально переписываться, если вы… По-серьезному флиртуете?
Но и сдерживаться, когда нестерпимо хочется написать, получалось не всегда. Сегодня вот не получилось. Агата открыла переписку, начала печатать.
«Иногда, чтобы спастись, надо стрелять. Тогда зверь остается только во снах».
Знала, что это звучит странно. Что Костя в жизни не поймет контекст. Но ей очень захотелось сказать именно это и именно ему. Возможно, у нее просто свои представления о том, какой должна быть «проработка травмы пострадавшей».
Он прочел сразу. Сразу же ответил.
«?».
Чем вызвал улыбку. Не очень радостную. Просто… А чего еще ждала? Конечно, он заинтересовался. Конечно, теперь запомнит и дожмет. Но не сейчас. Потом когда-то.
«Да так. Мысли вслух. Вечером позвонишь мне?».
Сердце забилось чуть быстрее, пока он читал и печатал ответ.
«Жди».
А потом Агата снова улыбнулась, вздохнула, перевела взгляд на зажегшийся экран.
Конечно, она будет ждать. С огромным нетерпением.
Глава 4
— Костя… Викторович. Ты меня слышишь? — Гаврила посмотрел на шефа требовательно. Насколько это было позволено с учетом их околодружеских, но все же рабочих отношений. Доверительных. Проверенных годами и настоящими медными трубами с водой и огнем.
Когда-то они начинали как два пацана одинаково на побегушках, которых жизнь в определенный момент развела, чтобы свести снова… Когда это очень нужно было Гавриле. Когда Костя… Викторович… Почему-то протянул ему руку. Неожиданно и необъяснимо. Вероятно, не просто так. А чтобы получить потом стопроцентную лояльность. Абсолютную преданность. Потому что добро Гаврила не забывает. Даже от таких говнюков, как Гордеев. Слишком его было мало в жизни, чтобы разбрасываться.
— Слышу, — мужские взгляды встретились. Костины — светлые глаза, голубые, будто куски острого льда, способны были приморозить любого, если Гордеев этого хотел. Но Гаврила достаточно хорошо его знал, чтобы не стушеваться. Сейчас на уме у Кости ничего, способного вызвать опасения, не было. Просто «ушел в телефон». Просто прослушал. Сейчас просто пытался отмотать в голове разговор, чтобы снова вернуться в реальность.
Ту, где сам же и позвал Гаврилу к себе в кабинет, чтобы обсудить последнюю социологию. И «еще один личный вопрос».
— Тогда внимательно слушай, пожалуйста. Ты знатные деньги вбухал сюда, я тебе напомню…
Гаврила приподнял папку с распечатками, которую принес с собой. Такая же кипа была отправлена Косте на почту, но он ее, естественно, не смотрел.
— Не охренел ли ты, друг? Ты мне мамочка, чтобы вычитывать? — Костя огрызнулся для виду, но по факту настраивался слушать. Отложил телефон, сплел пальцы в замок, откинулся на спинку своего кресла, голову склонил слегка…
— Твоя мамочка бухала, а не вычитывала. Впрочем, как и моя. Так что давай оставим этих прекрасных женщин почивать с миром и делом займемся.
Костя хмыкнул, мотнул головой, никак не отреагировал на то, что Гаврила сделал то же… Их правда объединяло очень многое. Но главное — они друг друга понимали. И доверяли. И не нуждались в том, чтобы скрывать друг перед другом свое… Местами прямо-таки сумасшествие, наверное. Оба без тормозов. И без берегов. Просто однажды это чуть не довело Гаврилу до финала, а Костя как-то всегда выруливал. Видимо, даже смерть предпочитала к нему не приближаться. А может ей просто забавно было за ним наблюдать.
— Что говорит социология? — Костя спросил, Гаврила улыбнулся, открывая папку…
— У тебя хорошая узнаваемость. У твоих комментариев — высокая цитируемость. Ты отлично заходишь тем, у кого есть запрос на новые лица. Ты — новое. И харизматичное же… Сука…
Гаврила сказал, прищурившись, Костя сначала усмехнулся, а потом полноценно улыбнулся даже…
Конечно, харизматичное. Он знал это. И очаровывать умел. Играть. Привлекать. Все умел. Просто не всегда хотел.
— Поуважительней давай… — сказал вроде как предупреждающе, но без угрозы. Сегодня у Кости было хорошее настроение. Задалось с самого утра и сохранилось до полудня. Это уже очень даже неплохо. Заявка на полноценно удачный день.
— Поуважительней… Мы все делаем правильно. Надо продолжать. С каналами договорено. По меценатству мы работаем. Фонд раздает направо и налево. Тут нужно понимать, что просящие — максимально ненадежный электорат. Сегодня даешь ты — они клянутся в вечной любви. Завтра бабки кончились — идут к другому, там тоже клянутся. Но сарафанное радио должно работать. Вложенное окупим. Мелькать на телеке — тема. Тёлки на тебя текут. Все. Вплоть до глубокой пенсии. Кому-то ты мужик-мечты. Кому-то внучок… Тоже мечты. Мужики уважают. Ассоциируют себя с твоим успехом. Шарят, что ты говоришь, считают, что вы на одной волне. И на одном уровне. Просто ты чуть более удачливый.
— Много текста, Гаврила… По цифрам давай. — Костя скривился, перебивая подчиненного. Ему было глубоко посрать, кто на него течёт и что думают мужики. Люди — ресурс. О них лучше в цифрах.
— Подожди ты. Я знаю, что говорю. Лишнего не стану. — Гаврила сделал паузу, пролистал несколько листов, потом снова поднял взгляд на Гордеева. — Людям нравится, что ты молодой. Это вызывает вопросы, но куда меньше, чем я думал. Нравится, что не из политики. Нравится, что со сложным детством, но пробился. Таких любят. Вышинский пытался разгонять, что у тебя купленный диплом, но мы быстро потушили…
— Чувствует, старый козел, конкуренцию? — Костя усмехнулся, переживая прилив азарта… Он долго думал прежде, чем ввязаться в новую игру. В принципе, это было совсем не обязательно. В принципе, в бизнесе он чувствовал себя, как рыба в воде. И, когда нужно было, умел договариваться с бюрократической машиной. Оброс связями. Обладал пониманием. Не испытывал особых проблем. Но дело в том, что он по натуре своей не знал успокоения. И постоянно хотел… Приходить. Видеть. Побеждать.
В какой-то момент понял, что власть — это та сфера, к которой стоит присмотреться. Новая игра. Новая победа.
