И уйти, когда нужно уйти.
Глава 27
— Костя Викторович, ты меня прости за опоздание. Я там занят был… Ямки контролировал…
Гаврила постучался для виду в уже приоткрытую дверь, в которую успел предварительно просунуть нос и улыбающуюся моську. Довольную, что пздц. Настолько, что не сдержался — пошутил.
А услышав в ответ тихое: «заебал уже», произнесенное так же без злости, заулыбался сильнее, проходя в Гордеевский кабинет без очевидно выраженного разрешения.
— Вы когда-то успокоитесь? — обращенный к себе вопрос Гаврила «поймал» уже спиной, когда шел к диванчику.
Оглянулся, посмотрел с сомнением, бровь приподнимая. Скользнул взглядом по Косте. У которого времена вроде как не самые мирные, а выглядит… Ну хорошо. Ещё и спокойно, что совсем удивительно с учетом кучи нюансов.
— «Вы»?
Гаврила уточнил, Костя кивнул, усмехаясь, опуская голову…
— Агата задрала этими ямками уже. Вы сговорились?
Гордеев сказал без раздражения, с улыбкой и щепоткой нежности. Как всегда, если о жене. Гаврила тоже улыбнулся по-новому. Тоже как всегда, если о сестренке.
Даже в этом родственной душе. Даже шутят одинаково.
Подъебывают Победителя в унисон.
Гаврила, наверное, на всю жизнь запомнит, как однажды (уже после того, как Костя ему рассказал о том, что на самом деле происходило тогда в банковском отделении) Агата позвала его прогуляться на речку. Долго шли молча, Гаврила пытался заговорить о чем-то бессмысленно легкомысленном, а она как отмахивалась. В итоге же сама «призналась». Ей казалось, что это может быть важным для него. Что это может изменить отношение. Гаврила же только усмехнулся, качая головой, а потом обнял со словами: «ну ты дурочка, однако. Нашла, кого и чем пугать… Я напомню, ты замужем за рэкетиром, а в друзьях у тебя — бывший нарик. О чём ты, сестрёнка? При всем уважении, ты до нас не дотягиваешь…».
Это была шутка с долей шутки. Но Агате явно полегчало.
— Нам начальник ямки контролировать сказал. Мы, как самые ответственные, контролируем. И докладируем…
Возвращаясь из размышлений в кабинет, Гаврила решил упасть на дурака, пожал плечами, опустился на диванчик, вытянул ноги, откинулся на спинку, блаженно выдыхая.
Пропустил, что Костя взял со стола и запустил в него ручкой.
Поймал плечом. Потер сначала, потом посмотрел укоризненно. Но тоже, блин, особо не позлишься. Тоже, блин, настроение хорошее. Даже странно. И страшно. Жизнь научила, что к хорошему опасно привыкать.
— Что вы там?
Костин вопрос прозвучал неожиданно. Гаврила сначала с прищуром смотрел, потом хмыкнул. Сложно было привыкнуть к тому, что Гордеев может интересоваться чужими делами. Твоими. Просто так.
— Потихоньку. На выходные мотнусь к Поле, если ты не против.
— Не против. Ты мне главное на роды будь. И в марте ты никуда не шаришься.
— А ты прям рожать собрался? — Гаврила съязвил чисто из любви к искусству. Костя достал руку из кармана, демонстрируя с помощью среднего пальца свое отношение к юмору друга.
Фак в исполнении солидного вроде как мужчины в дорогом костюме и большими политическими амбициями выглядел эклектично. Но в этом весь Костя.
— Много лишнего текста…
Гордеев не обрубил, просто огрызнулся, но видно было, что настроение чуть-чуть изменилось. Когда речь заходит о грядущем пополнении — Костя начинает нервничать.
Агате рожать совсем скоро. Насколько мог судить Гаврила, сестрёнка к этому относится куда спокойней, чем Костя, который внезапно всего боится.
От идеи партнерских родов Агата отказалась категорически. Как объясняла свою позицию Гордееву Гаврила не знал, но ему честно шепотом призналась, что истерик и психов ей там не нужно. Это и так будет для неё огромный стресс. А если там будет Костя…
Можно не продолжать.
Гаврила шепотом же её логику одобрил. Будь он на месте Агаты — поступил бы так же. В этом деле лучше довериться Стерве Павловне, чем полагаться на Победителя.
Только последнему от того, что жена вроде как освободила от повинности, легче не стало. Вряд ли он прямо-таки хотел бы присутствовать. Но контролировать процесс — скорее всего был бы не против. Иначе… Незнание и нервяк.
Правда больше всего Костя боялся, что всё начнется, когда его в принципе не будет в городе. Шансы высоки, потому что плотность графика поездок откровенно пугает. И как бы они ни пытались всё распихать, освободив ту самую неделю, особо не получилось.
Агата по этому поводу то ли не волновалась, то ли делала вид. Но не суровела и не бледнела каждый раз, стоило свернуть к теме, как случалось с Костей.
Он прямо заморачивался. Агата просто хотела побыстрее родить. Гавриле больше нравился подход сестрёнки.
Они с Агатой друг в друге не сомневались. Знали, что сработают слаженно…
И пусть не говорили друг другу, но понимали: если Кости в это время не будет, в некотором смысле это даже к лучшему.
— Буду. Куда я денусь?
Гаврила сказал убедительно, глядя на друга, которому пофиг до его убедительности. Пока Агата не родит — будет волноваться. Родит — всё равно будет. Первый же. Стрёмно. Опыта у обоих ноль целых, ноль десятых.
Ни один, ни вторая в жизни ребенка в руках не держали. В теории-то всё изучили, но практика ожидаемо их удивит…
У малого должна была появиться няня. Гаврила с Агатой её подбирали. Это было сложно, но уже троих Агата собеседовала лично. Информацию по каждому, попавшему в дом человеку, Гаврила пробивал до третьего колена. Но решающее слово всё равно оставалось за Агатой. Потому что ребенок это её. И она должна почувствовать…
Что именно — и сама не знала, но пока никого не согласовала.
Гаврила вполне допускал, что и не согласует. В итоге решит, что будет справляться сама. В конце концов, это ей под силу. В конце концов, он-то в руках младенцев держал, поможет хотя бы не бояться. Но поначалу будет очень сложно. Тут не сомневался никто.
— Мне следователь наяривает…
Костя сказал, заставляя Гаврилу снова обратить на себя внимание. Он нахмурился сначала, потом кивнул. Всё же Гордеев — мастер перевода тем.
— Гора?
— Он.
— Это закономерно, Кость. Он ждет от тебя…
— Да мне похуй, что он ждет, Гаврила…
Костя перебил, отмахиваясь несдержанно, отвернулся, к окну подошел. Настроение в комнате снова чуть сменилось. От легкомысленности приветствия к легкой встревоженности из-за близящихся родов Агаты к полноценной тяжести ответственности за свои решения и неуверенности, что они правильны…
— Он просто боится за себя и за своих, Кость. Агата под твоей защитой, а он ни под чьей, при этом зависит от тебя. Ждет, когда ты сделаешь, что обещал.
