Захват тут же ослабевает. А вот его настрой по-прежнему остается пуленепробиваемым.
— Хочешь, я сам с ним поговорю? Объясню все, мне пяти минут хватит.
— Не смей, — шикаю, нервно озираясь по сторонам. Мы почти в центре зала замерли. На нас то и дело посматривают с любопытством. — Я должна поговорить с ним сама!
— Сама? Ладно.
Азарин делает шаг назад и выпускает мое запястье из своей ладони.
Сглатываю. Снова слишком горько. Будто все свои эмоции глотаю, а они сейчас отвратительно невкусные.
Тоже отступаю. Спиной не поворачиваюсь, шагаю спиной вперед, почти наощупь, глядя Тиму в глаза.
— Просто пойми меня сейчас. Хорошо?
Он на эти слова никак не реагирует. Только смотрит мрачно.
Шмыгаю носом и, круто развернувшись на пятках, бегу в сторону выхода. Уже на улице меня настигает удушье. Хватаюсь за свое горло и стараюсь сделать пару глубоких вдохов.
Мельком осматриваю машины у ресторана и, когда нахожу Пашину, медленно иду туда.
— Можем ехать? — отзывается Воронин, как только я оказываюсь в салоне.
— Да.
Глава 17
Тим
Где-то глубоко в черепной коробке поскрипывают мыслительные процессы. Плюс сотка к дизморали.
Единственное желание — сорваться с места, и то душит протест. Кислород перекрыт.
С ним ушла. Грудину в момент сдавливает жестким спазмом, будто могильной плитой придавило. Давно забытое чувство безнадеги. Оно уже случалось в моей жизни. Накатывало яркими волнами, обтачивая камни обнаженной души. Эмоции, все как одна, уже испытанные и на ней повязаны.
В башке сотни вариантов расправы. На деле полнейшее бездействие. Если сейчас сорвусь, сделаю только хуже. Громова первая начнет верещать, какая я скотина, если хоть пальцем этого упыря трону.
Закрываю глаза. Запах ее, будто она тут до сих пор стоит, передо мной. До тошноты доводит.
Хочется убивать. По венам ярость.
Два дня пытался жить дальше. Эмоциональный детокс — мать вашу. Старался о ней не думать, не вспоминать. А сам звонка ждал. Как она? Что там у нее с тачкой? Сама уже забрала или не сделали еще? Почему не позвонила? Не хочет?
Что вообще в ее голове происходит, а? Я уже ни черта не понимаю.
Как дебил сюда сорвался, когда Дюша сказал, что за Анькой поедет. Весь вечер на иголках. Никак не мог часа икса дождаться. Теперь вот пробирает до костей.
Может, стоило подправить фейс герою? Вдруг бы полегчало…
Не знаю, блядь. Просто вынесло.
Хотя чего я ждал? Что на шею бросится, что ли? Вряд ли. Увидеть хотел. Просто увидеть, удостовериться, что она в порядке. Так радуйся, Азарин, план выполнен. Она в порядке. В полном.
С другим ушла, потому что должна поговорить.
Это ее «должна» отчего-то резануло. Башкой понимаю, что это вроде как адекватно, но сердцем…
Что, если это не конец? Что, если они останутся вместе? Это же Громова, правильная, рациональная до тошноты. Этот ее Паша-Саша почти что агнец божий. Ей под стать. Я в данную картинку мира не то что не вписываюсь, я своими заскоками стены плечами выношу. Ломаю и порчу.
Нет ее больше перед глазами. Ушла. Ушла к нему. Вернется или это конец?
Заторможенно обшариваю глазами зал, перекатываюсь с пяток на мыски и возвращаюсь за стол. Чувствую на себе взгляды сожаления. Король до последнего мне внушал не лезть и прижать жопу к стулу. В какой-то момент я даже принял этот настрой. На пару-тройку секунд, а потом срубило.
Удаляющаяся Аринка в пустом проходе. Именно ее отдаление и стриггерило.
Один раз я ее уже вот так просто отпустил, она с отцом уходила, а я как полный дебил в спину ей пялился, потому что так правильней.
Хотя… Сейчас же тоже как правильней сделал. Как она попросила…
— Прекрасный вечер, — выдаю с нервным смешком, бахаясь на стул. — Катюх, водки? — поворачиваюсь к сестре, которая пожимает плечами.
— Так, — Анька вздыхает, — давайте вы без перебора. Катя, мы вино пили, ну какая водка?
Токман закатывает глаза и жестом подзывает официанта. Честно говоря, похоже, в последнее время мой единственный собутыльник — это систер.
— Вот ответь мне, Аньк, — поворачиваюсь к подруге, — любовь у нее?
— Тим, я в ваши отношения не лезу и не буду. Но скажу одно: с Ворониным она хочет расстаться.
— Хочет…
Прокатываю слова на языке. Пробую на вкус, так сказать. Хочет не равно сделает.
Опрокидываю в себя рюмку горькой, противной, разъедающей гортань жидкости и закидываюсь лимоном. Терпеть не могу крепкий алкоголь, но сегодня прямо-таки тянет. И не только на водку, душа просит свалить в клуб и снять там какую-нибудь блядь. Просто потому, что я не могу сидеть здесь и ждать вердикта.
Мне тошно от одной мысли, что сейчас она там, с ним, не расстается, а усиленно и громко мирится. Стонет под ним, течет.
Еще одна стопка. Лимон.
— Ну хватит, Тим, правда, — влезает Дюша. — Давайте, родственнички, я вас по домам раскидаю.
Королев укоризненно смотрит на Катю, которая двигает к себе рюмку, и та сразу отдергивает руку.
— Все, пошли, — бьет меня по плечу. — Хорош бухать.
— Мы продолжим, — подмигиваю сестре.
Катюха улыбается и, насколько ей позволяет состояние, грациозно поднимается из-за стола.
Андрюха отвозит нас ко мне на квартиру и, пока мы сидим в его тачке, промывает мозги. Когда он успел стать блюстителем морали? Удивительно даже.
— Если она с ним сейчас трахается, я его убью, — это первое, что говорю, выходя из лифта.
Катька фыркает.
— Это вряд ли, — облокачивается на стену у двери, пока я ввожу код, чтобы попасть в квартиру.
— Че эт?
— Интуиция.
— Херовая у тебя интуиция, — хлопаю дверью и, не снимая кроссовки, иду на кухню. — Вискарь будешь? Коллекционный.
— Буду. Сигареты есть?
— Ага, — бросаю ей пачку.
— Отлично.
Токман вытаскивает сигарету и зажимает ее между накрашенных губ. Прикуривает. Кухня наполняется дымом.
— Ты давно подсела?
— Месяц-два, может, пять…
— Ясно, — разливаю виски по бокалам, а потом заливаю их до краев колой. — Когда Дана последний раз видела?
— На свадьбе.
— Ты туда пошла?
— Очень хотелось сказать «да», когда спросят, есть ли те, кто против. Только не спрашивали, — заливается хохотом. — Я пересмотрела американских сериалов, кажется.
