– О чём вы, чёрт побери? – холодно переспросил капитан.
– Она слишком простодушна, чтоб скрывать что-либо. Будь Вероника влюблена, я бы заметил это сразу. Я не знаю, что у вас происходит и зачем следователю уголовного розыска фиктивный брак.
Доктор замолк на миг, видя, как напрягся всем телом человек перед ним, и уже более тихим голосом продолжил:
– Сейчас я вижу только кольцо на пальце и искреннее волнение. Я догадываюсь, где можно найти Веронику. Но перед этим украду немного вашего времени. Вы так яростно уверили меня в прошлый раз, что теперь в ответе за неё.
– И повторю это, – глухо отозвался Максим. – Говорите.
– Как я предполагаю, в общих чертах вы знаете положение дел в семье Вероники. – Видя, как Сиверин сощурился, складывая от нетерпения руки на груди, доктор вздохнул. – Не знаете…
– Она одна в семье. Её мать несколько лет назад вышла замуж повторно. Это я знаю. Что ещё? Что-то с семьёй Вероники? Пострадал кто? Заболел? Ну что?! – Максим нетерпеливо пнул ножку стула.
Тот, скрипя, отъехал в сторону по гладкому полу. Евгений Евгеньевич был растерян. Слишком мало времени на подобные объяснения. А для стоящего перед ним человека, данная информация так просто не подавалась. Это было подобно плесканию масла в огонь.
– Этот повторный брак… Он некоторым образом осложнил жизнь юной Веронике. И последние несколько лет взаимоотношения с человеком, который является для неё отчимом, стали весьма сложными. Вы понимаете меня? – Дорофеев вглядывался в напряжённые черты лица Максима, ожидая ответа.
– Да скажите наконец, в чём дело, доктор? Знаете, у меня с фантазией туго. Всё, что приходит на ум, так это… – Максим осёкся, глядя, как вытянулось лицо Евгения Евгеньевича.
– Ваш ум работает отменно.
Доктор и сам испугался его реакции. Максим побелел. Плотно поджав губы, он тяжело задышал, сжимая руки в кулаки так, что костяшки побелели.
– Максим Сергеевич.
– Говорите дальше! – глаза капитана совсем потемнели от гнева.
Евгений Евгеньевич отступил от него на пару шагов, приседая на край стола, и сцепил руки в замок. Он принялся потирать большим пальцем о палец, словно так успокаивал самого себя.
– Отчим всегда оказывал Веронике слишком большое внимание, чем поначалу и привлёк её мать. Наталье импонировало подобное отношение к дочери. Любая мать мечтает, чтоб новый муж принял и её ребёнка. Культурный и мягкий в обращении профессор, никак не мог вызвать каких-либо подозрений.
– И? – Светлые брови капитана угрожающе сошлись на переносице.
– Его «притязания» начались, когда девочке исполнилось шестнадцать. – Доктор не сводил с Сиверина взгляда, видя его реакцию на каждое слово. Но заставил себя продолжить. – Вероника находилась в полном смятении, вынужденная уходить из дома, чтобы не оставаться наедине с отчимом, пока матери не было дома. Но в один день события пошли другим путём. И я в некоторой мере благодарен небесам за это. Наталья застала их дома.
Но, как это часто бывает в подобных случаях, обвинила во всём случившемся дочь, отрицая очевидное. Разуму женщины легче было принять то, что дочь испытывала некоторые чувства к её мужчине, чем то, что отказывались видеть глаза. Отчим, как и следовало предположить, добросовестно взял всю вину на себя, поддерживая свою жертву, чем ещё больше отталкивал её в глазах собственной матери. Чем больше он вступался за девочку, тем хуже становились отношения матери и дочери.
Вероника стала сбегать из дома. Её находили, возвращали, она вновь пыталась исчезнуть. Так в итоге оказалась в этом городе, прячась от собственной семьи. Пользуясь своими связями в университете, отчим, по всей видимости, узнал, где падчерица учится. Полагаю, именно этот факт, сообщённый секретарём, и заставил Веронику сбежать. Она повзрослела, Максим Сергеевич. Но страх так и не отпустил её. Конечно же, отчим не в силах заставить девушку вернуться с собой домой, как и мать. Но детский страх остался. Впервые я встретил Веронику на этом месте, и по-своему опекаю. Старый парк у театра. Возле самого озера. Там несколько скамеек на площадке, выступающей прямо к воде. Вероника всегда туда приходит в подобных случаях. Вы найдёте её там.
Тяжело дыша, капитан ринулся к двери, но доктор преградил ему дорогу.
– Я вас в таком состоянии никуда не отпущу.
– Уйдите с дороги! – рявкнул Сиверин.
– Максим Сергеевич, знаете, в чём парадокс вашей профессии? – тихо спросил Евгений Евгеньевич.
– В чём? – сквозь зубы процедил Максим.
– Ничто не наделяет такой властью, и ничто так не ограничивает в действиях, как Закон.
– И?!
– Вы выиграете лишь в одном случае. Если будете рядом с Вероникой. Для таких людей как он, это самый большой удар. Это лучшая месть. А выйдете наружу в таком состоянии, и окажетесь как минимум в своём КПЗ. Так, кажется, это место зовётся? Хотите оставить жену одну?
Максим судорожно выдохнул, зверем глядя на доктора. Тот терпеливо заслонял ему выход, словно и в самом деле мог остановить своим жалким сухопарым тельцем. Максим сам испугался собственной ярости, выдыхая теперь спокойнее. В глазах Евгения Евгеньевича теплом засветилось одобрение.
– А теперь бегите, Максим Сергеевич. Не покривлю душой, если скажу, что искренне рад тем событиям, что свели вас с Вероникой на одной дороге.
Лицо капитана исказилось, как от острой боли и доктор понял, что сказал лишнее.
– Не должен, да? Но, всё же рад… Ступайте! – Он отошёл от двери, раскрытой ладонью указывая своему потрёпанному посетителю на выход.
Максим выбежал из клиники, слетая со ступенек. Едва он успел сесть за руль, как машина, взвизгнув шинами, сорвалась с места.
***
Вечерний воздух свежел. Только когда нога совсем разнылась и припухла, а стоять на каблуках сделалось невыносимо, Вероника сдалась. Она подошла к старой, давно потерявшей лак и краску скамье, и тяжело опустилась на неё. Ветер подхватывал волосы, остужая разгорячённое лицо. Вероника упёрлась ладонями в шершавую доску скамьи и, прикусывая пересохшую губу, разулась, затем отталкивая уставшей ногой туфли.
Отрешённо глядя на мелкую рябь, которую гонял ветер по озеру, склонила голову и тихо вздохнула. Голова закружилась от голода и Вероника вспомнила, что сегодня ещё не ела. Но, разве это имело значение? Она снова вздохнула, глядя на чудесный вид старого парка. Всё это придётся оставить. Всё: друзей, учёбу, работу. Её ногам никогда не знать покоя…
Максим разглядел её ещё издалека. Платье делало Веронику совсем неприметной, но золотистые волосы, и каждое движение, он узнал бы без сомнений. Капитан заставил себя идти. Ноги отказывались двигаться, словно он врос ими в потрескавшийся асфальт. Стоило ему увидеть Веронику, как из головы вылетело ровным счётом всё, что собирался сказать. Максим сел рядом с ней на скамью. Он чувствовал, как руки дрожат, так старался сдержать гнев, злость, ярость. Чёрт, он готов был крушить и ломать, как чудище из детских сказок. То, каким называла его в сердцах Вероника.
