Прекрати, Тина!
Поджав губы, я делаю то же самое! Изучаю его в ответ. Тёмные брови, прямой нос, гладко выбритый фамильный подбородок, твёрдые губы и...потрясающие чёрные глаза…
Он бросает сощуренный взгляд на Миру поверх моей головы и говорит, снова опустив его на меня:
- Тебе повезло, что я не животное, но откроешь свой ротик ещё раз, и я могу передумать.
Зло опускаю глаза, чтобы не наговорить ещё чего-нибудь, за что вполне могу огрести проблем, потому что именно это предупреждение вижу в его глазах.
Они давят, как бетонные блоки!
Дышу неровно, изучая свои сжатые в кулаки руки, пока он сверлит мой лоб.
- Чего тебе, Аид? - Спрашивает Мира за моей спиной.
Всколыхнув воздух, мужчина отталкивается от прилавка и говорит, понизив голос:
- Пошли.
- Куда? - буркает сестра.
Он молча разворачивается и выходит, хлопнув дверью.
Смотрю на неё, вцепившись в свою косу.
Дёргаюсь, сделав вдох. Нос заполняет ненавязчивый запах Аида Джафарова. Что-то похожее на… кедр и… немного кожи…
Мира выходит за ним, аналогично хлопнув дверью.
Через витринное окно вижу, как Мира садится в огромный чёрный внедорожник и мужчина следом за ней, ни разу не оглянувшись.
- Говнюк… - хрипло шепчу ему вдогонку.
Глава 2. Тина
Иногда перемены в жизни - это чертовски приятно.
Но я всё равно немного грущу, собирая со столов пропитанные запахом кофе скатерти в красно-белую клетку, потому что мы переезжаем.
Столы были не мои, поэтому я оставляю их здесь, а всё остальное уже вывезено. Всё остальное - это кофемашина, холодильник и напольная вешалка из комиссионки за углом. Скатерти тоже оттуда.
Последняя пара лет моей жизни прошла под флагом этой комиссионки и девизом “Экономия - моё второе имя”. Я вложила в кофейню расцвет своей молодости (очень смешно, мне двадцать три), но отличительная особенность моего ежедневника, помимо бесконечных долгов, это то, что у моей восьмидесителетней бабушки личная жизнь выглядит повеселее, знаете ли.
Складываю скатерти в коробку, вместе со своей любимой кофейной парой. Это часть сервиза из дома родителей. Маленькая ажурная чашка и такое же блюдце.
Опускаю в коробку деревянный календарик и кубики к нему. Надеваю пальто, вглядываясь в окно, за которым темно, и моросит мелкий дождь. Эта осень отвратительна, дожди идут не прекращаясь.
Подхватив коробку, направляюсь к двери и оборачиваюсь, прежде чем погасить свет.
С лёгкой тоской осматриваю словно погружённое в летаргический сон помещение и стены, украшенные маленькими пирожными с разными начинками. Моё любимое - с черникой, а вообще, они все нарисованы очень аппетитными. Это помогало продавать настоящие десерты, которыми я нагло спекулировала, покупая в кафе напротив и сбывая у себя, накручивая цену на сто процентов.
Вздыхаю, выключая свет.
Я больше никогда сюда не вернусь. Знаю это.
Несколько месяцев назад оказалось, что Марат Джафаров не обыкновенная скотина, а скотина с широкой душой. Выставив мою сестру из дома и вернув её измождённое надломленное воплощение отцу, этот говнюк снабдил Миру девятизначным счётом в банке!
Это решило многие наши проблемы, нужно отдать ему должное!
Перед глазами тут же возникает лицо другого Джафарова и, чёрт бы побрал их проклятую семейку, я не понимаю, каким образом тот другой Джафаров опять просочился в мои мысли?!
Во всех своих мельчайших подробностях!
С этими его глазами, которые приструнили моих чертей за считанные секунды, потому что такого опасного, влекущего за собой большие последствия взгляда, я не видела...никогда…
Мне показалось… он довольно молод… возможно, мой ровесник...
Четыре года назад на той злосчастной свадьбе он был другим...
Да уж, четыре года назад издалека он не казался таким говнюком!
Откуда в нём это, чёрт возьми?!
Такой человек, как Аид Джафаров, решает проблемы геморроя раскаленной кочергой!
Мужлан!
К черту его! Мы больше никогда не увидимся, и слава богу!
Выключаю свет и выхожу на улицу.
Моя сестра совершенно не умеет обращаться с деньгами. И я совершенно не удивлена тому, что её белокурая голова в первую очередь родила идею меценатства, а не бизнеса, чтобы приумножить свои капиталы. На свои деньги (а я убеждена, что она эти деньги заслужила!) сестра решила основать что-то вроде центра помощи и поддержки женщинам, оказавшимся в трудных жизненных обстоятельствах.
Таким же женщинам, как она сама когда-то.
Тем, которым некуда пойти, которые зависят от своих мужей или отцов...
Центр, это конечно громко сказано.
О том, как это сделать я знаю очень мало, а Мира вообще ничего.
Но… мы начали… хоть с чего-то. Нашли подходящий дом в тихом квартале, и сейчас он реставрируется. Там жуткие сквозняки, скрипучие паркетные полы и много паутины…
Осматриваю бликующий тротуар, поворачивая ключ в замке.
Взятая напрокат машина припаркована прямо напротив, хоть здесь и запрещена парковка. Забрасываю коробку на заднее сидение и быстро иду к багажнику. Усаживаюсь на корточки и леплю на номера смоченный в луже жёлтый кленовый листок. То же самое делаю с передними номерами.
Запрыгиваю в салон старого потрёпанного седана и включаю печку, потирая замёрзшие руки.
Осматриваюсь, удостоверившись в том, что стемнело достаточно.
Медленно трогаюсь, зачем-то прижавшись к рулю. Пробираюсь вниз по улице, не включая фары.
Через триста метров торможу и делаю глубокий вдох.
Я никогда не творила ничего подобного, клянусь…
Сердце начинает разгоняться, пока дрожащими руками заматываюсь в шарф до самых ушей. Я понимаю, это полный идиотизм, но не хочу рисковать.
Успокойся ты!
Мира, в случае чего, внесёт залог и наймёт адвоката!
Нервно смеюсь, стреляя глазами по округе. На часах почти десять вечера...
Выхожу из машины, прихватив красную аэрозольную краску. Убедившись в том, что поблизости никого нет, подлетаю к кофейне, которая так долго портила мне жизнь.
Она уже час как закрыта. Вся озаренная милой неброской подсветкой, на которую у меня самой не было денег!
Снимаю крышку с баллончика и, взболтав, оставляю прощальные подарки своему конкуренту.
Подпрыгивая и очень торопясь, украшаю стёкла, дверь и фасад огромной надписью “СВИНЬЯ”, оставшиеся места украшаю “свиньями” поменьше.
