- Когда будешь уходить, найдёшь себе замену?
- Я никуда не ухожу.
- Но ведь уйдёшь?
Поднимаю глаза и смотрю в запрокинутое лицо.
Протягивает мне руку, ожидая ответа.
Я уйду. И, судя по всему, довольно скоро. Месяц или два. Моё местоположение определено пятилетним контрактом, в котором ещё три неотработанных года. Мире недолго осталось ждать, скоро Марат придёт за своей семьёй. Я уйду вместе с ней, чтобы делать то, за что мне платят. Мне платят за то, чтобы ни один волос не упал с этой белокурой головы.
- Кого ты хочешь? - спрашиваю, обматывая бинтом тонкую ладонь. - Сколько готова платить?
- Я хочу надёжного человека. С… военной подготовкой, и не тупого. По цене… договоримся. Короче говоря, я хочу такого же, как ты.
- Военного и не тупого?
- Да, - деловым тоном заявляет она, весело посверкивая глазами. Откашлявшись, добавляет. - Лучшего из лучших.
Смотрю на неё с иронией.
- Я о твоих профессиональных качествах, - заявляет она.
- Разомнись, - киваю на шведскую стенку. - Пока я не расплакался.
В этой женщине столько энергии, что мочу её и в хвост, и в гриву.
Это наш привычный ритм. На автомате меняю положение тренировочных “лап”, пока она лупит по ним как дьяволица.
Потрясающая женщина.
Невыносимая, до скрипа зубов.
Если бы когда-нибудь решил заводить семью, велел бы ей отойти от себя на пять метров и не приближаться. С такой женой придется половине города снести башку.
Тина - не самое страшное из того, что может приключиться с мужчиной.
Гораздо страшнее нести отвественность за что-то, вроде Айзы.
Глава 16. Максут
- Эмммм… знаешь что я вычитала?
- Нет.
Перевернув блок видеорегистратора, изучаю набор входов и выходов для камер и блока питания. Отложив его в сторону, достаю из коробки скреплённые стяжками кабели, пытаясь понять их длину. Бросив взгляд на шахматную доску, лежащую на подоконнике рядом, вижу, как тонкие прозрачные пальцы берутся за конусообразную макушку слона и перебрасывают его на мою половину поля, подвинув белую пешку.
Поднимаю голову и смотрю в хитрые карие глаза.
Затаившись и прикусив губу, откидывается на оконное стекло, сложив на груди руки.
- Так вот, люди говорят - никогда не узнаешь человека, пока не сыграешь с ним в шахматы, - заявляет, болтая от нетерпения ногой.
- Правда?
- Да. Что ты узнал обо мне?
Положив кабели ей на колени, принимаю предложение: протягиваю руку и забираю слона ферзём, бросив первого в коллекцию других чёрных фигур, сваленных рядом с доской в небольшую кучу.
- Что у тебя есть мозги, - говорю ей.
- Я серьезно.
- Я тоже.
Молниеносно выпрямившись, выбрасывает руку и сбивает пешкой моего ферзя, будто боясь, что я могу передумать и сдать назад. Хватает его и вертит перед моим носом, как трофеем.
Лицо, обрамлённое густыми волнистыми волосами, светится самодовольством. Полные розовые губы улыбаются.
Распущенные волосы чертовски ей идут. На вид такие мягкие, что хочется потрогать и пропустить между пальцев. Но если приплюсовать к ним мою толстовку, выглядит она ещё моложе, чем на самом деле. Потому что волос на её голове в самом деле до фига, и я опасаюсь того, что тонкая фарфоровая шея в любой момент под их тяжестью переломится.
- Что ещё ты обо мне узнал?
- Что ты внимательная. - Ввожу в игру свою дремлющую ладью, забирая пешку. - Но не сегодня.
Беру кабели с её колен, заодно прихватив с подоконника отвертку.
- Вот чёрт… - бормочет Айза, хмуро осматривая доску. Поднимает на меня глаза, обиженно констатируя. - Шах и мат.
Закинув пояс на плечо, иду к стремянке.
- Ты когда-нибудь проигрывал в шахматы? - летит мне в спину.
- Бывало.
Поднявшись на две ступеньки, цепляю кабель к уже установленной камере видеонаблюдения. Бросаю взгляд на Айзу, которая всё так же сидит на подоконнике, сложив между колен ладони и вдумчиво изучая шахматную доску. Очевидно, пытаясь понять, где допустила ошибку.
Сегодня из под толстовки торчит край какого-то цветастого платья, которое заканчивается над коленями. На ногах плотные чёрные колготки и дурковатые домашние туфли с меховыми помпонами.
Она выглядит гораздо лучше, чем в тот день, когда чуть не пропахала носом паркет. Не такой изможденной, и процентов на десять менее потерянной, хотя настроение у этой девицы переменчиво, как погода в марте, особенно, когда она ныряет в свои мысли. Подозреваю, своими мыслями она не делится ни с кем. Что у неё там, одному Богу известно.
В холле тихо, и кроме нас никого нет. Слишком рано для субботнего утра. Я рассчитывал заменить все четыре камеры сегодня, но недавний телефонный звонок немного скорректировал планы.
- Мы будем сегодня… заниматься?
- Нет. - Стыкую кабель и раскручиваю катушку, спрыгнув со стремянки. - Я сегодня уезжаю.
- Ооо… надолго?
Надеюсь, что нет.
- Не знаю.
Вернувшись к подоконнику, собираю инструменты в ящик.
Айза собирает шахматы, сведя на переносице ровные тёмные брови, говоря:
- Тина… попросила выгулять свою собаку… можно мне взять твою куртку в шкафу?
- Она тяжелее тебя.
- Я не немощная… - тихо себе под нос.
Наблюдаю за ней, на секунду забыв, что к чему.
Честно говоря, меня посетила мысль о том, что не мешало бы попросить её быть аккуратнее в моё отсутствие. Я не знаю, как она жила все эти годы, но в голову приходят всякие варианты - один тревожнее другого.
- Я этого не говорил. Опять мысли читаешь?
- Нет. - Все так же тихо.
- Можешь взять мою куртку. Только далеко ты в ней не уйдёшь.
