- Ты видел эту собаку? - Водит пальцем по чёрно-белым клеткам. - С ней можно далеко уйти?
- Сомневаюсь. - Губы разъезжаются в улыбке.
Чёрт. Это вообще не собака, а имитация. Визгливый Той-терьер по кличке Чили.
Поднимает на меня глаза, прыснув от смеха. Тру подбородок, продолжая улыбаться. Айза вздыхает и опускает глаза.
- Дай руку, - прошу, залезая своей в карман спортивных штанов.
Кладу в протянутую ладошку две крошечных серёжки-гвоздика из золота и маленьких бриллиантов, наблюдая за тем, как приоткрылся розовый рот. Сглотнув, она смотрит на свою ладонь так, как будто я вложил в неё первые издания священных писаний.
Она забыла свои серьги на скамье в спортзале. Два облезлых серебряных кольца. Возвращать их ей было бы настоящей тупостью, поэтому я решил вернуть что-нибудь получше…
- Ты купил их? Для меня?.. - поднимает на меня два распахнутых глаза.
- Ага. - Склоняю голову на бок.
Блять.
Реакция превзошла все мои ожидания.
Её лицо становится до того беззащитным, что у меня поджимается живот.
Это просто серьги, или я чего-то не понимаю?
- Наденешь?
Суетливо вставляет гвоздики в маленькие розовые мочки.
Откидываю с её плеча тёмные волосы, открывая шею и ушко.
- Так лучше, - бормочу, проводя по нему костяшкой пальца.
Под тонкой кожей бешено бьётся жилка. Её тихое дыхание ускоряется. Резко отдёргиваю руку и поднимаю глаза. Ловлю на своём лице такой острый взгляд, что вдруг понимаю - кажется, у меня охеренная проблема! Потому что такой взгляд мужчина ни с чем, мать его, не спутает.
Глава 17. Айза
Выведенный зелёным мелом ценник шокирует меня не меньше, чем в первый раз.
В самом деле - это ведь просто кофе! Или нет?
Ладно… я ведь уже пришла.
В доме есть кофемашина. Но как ей пользоваться знает только один человек. Тина.
Из моей груди вырывается вздох.
Иногда мне кажется, что Тина знает все и обо всём. И она общается со мной на равных. Всегда. Это так… подкупает. Она потрясающая.
Перехватив поудобнее тяжёлое тельце в синем комбинезоне, смотрю на парня за прилавком.
- Ммм? - переспрашиваю, разворачиваясь.
- Латте? - выгибает он брови, осматривая меня, как делал раньше.
Мою синюю куртку, торчащую из-под неё толстовку, джинсы и ботинки. Чёрную шапку и моё лицо. А потом с подозрением смотрит на ребёнка в моих руках.
Прикусив губу, смотрю в карие детские глазёнки напротив своих.
Его зовут Даур. Ребёнка. Он чертовски тяжёлый, ему пять месяцев. Теперь он - моя работа. Уже три дня у меня есть работа И мои собственные деньги. Это… отличная новость!
Таких серьёзных детей я ещё не встречала. И я никогда не видела, чтобы мать и ребёнок были, как разные стороны одной монеты. Мира, его мать, она блондинка. Самая настоящая. А Даур - его брови, глаза и волосики как будто раскрасили углём. Я не знаю, кто его отец, но как он выглядит представить не трудно. Потому что в этом ребёнке от матери нет вообще ничего. Выходит, всё что в нём есть - досталось от второго родителя. Во мне самой много всякого. И от отца тоже. Подбородок и губы. Они брезгливо кривятся. Предпочитаю думать, что всё что есть у меня - только моё.
- Да, - снова смотрю на парня. - Один латте, пожалуйста.
Взвалив Даура на плечо, прогибаюсь под его весом и лезу в карман куртки, из которого достаю свернутую в трубочку купюру. Подхожу к прилавку, протягивая её.
- Не нужно, - говорит парень, посмотрев на мою руку. - Угощаю. Это твой?
Я опасаюсь болтовни с посторонними мужчинами. И вообще с мужчинами. Но этот вопрос шокирует меня даже больше, чем то, что он меня узнал. И угощает…
Зачем?
- Нет! - смеюсь, подхватывая Даура обеими руками и зажимая в кулаке купюру.
Мой?
На секунду эта мысль выбивает из головы все остальные. В ней вижу младенца, только, чёрт возьми, голубоглазого.
В груди тянет и щекочет. Так, что я улыбаюсь ещё шире. Пока Максут не знает о моих мыслях, я буду думать, что захочу. И сколько захочу.
- А, ясно, - улыбается парень, принимаясь за мой Латте. - Я - Дамир.
Голубоглазый младенец всё ещё пляшет в моих мозгах, поэтому отвечаю:
- Очень приятно.
Это преувеличение, но он об этом не знает. Ставит на стойку картонный стакан, на котором написано “Айза”.
Улыбка слетает с моего лица.
Поднимаю на него глаза, сводя брови. Он наблюдает за моей реакцией и вдруг тоже хмурится.
- В чём проблема? - спрашивает Дамир.
В том, что…
Он запомнил моё имя.
Что ему от меня надо?
- Спасибо, - говорю, быстро забирая стакан, освободив одну руку и разворачиваясь к выходу.
- Ты из социального центра? - слышу за спиной.
- А что? - отвечаю грубо, подходя к двери.
- Ничего, - кричит он. - Хочешь… кхм… куда-нибудь сходить?
Толкаю дверь плечом и оборачиваюсь, настороженно глядя в симпатичное молодое лицо. Чужое, постороннее лицо. Решаю больше никогда сюда не возвращаться. Если приду, решит, будто пришла из-за него. А это не так. Мне его внимание не нужно. Вообще ничье не нужно.
Отрицательно мотаю головой и выхожу на улицу.
Сыплет мелкий снег, тротуар густо освещен фонарями. Пока я была внутри, стемнело ещё больше.
- Твою… же… - изумлённо кричу, крутясь вокруг себя вместе с Дуром.
Айза ты… ты просто… идиотка!
Стою на месте, чувствуя, как опускается всё внутри. Сердце от волнения и паники заходится.
Потому что я нигде не вижу коляски!
Той, которую оставила прямо здесь. Пять минут назад!
Её нет!
Даур вертится в моих руках, и я роняю стакан. Подбрасываю ребёнка повыше, в отчаянии не зная, куда смотреть.
