Его глаза находят меня через затемнённое лобовое стекло машины. А когда он оказывается на соседнем сидении, напряженно спрашиваю, ловя его сосредоточенный взгляд своим:
- Ты снова про меня забыл?
Наш разговор закончился ничем. Я знаю, что творится у него в голове! И это меня пугает. Но пытаться что-то выяснить у него сейчас - это как биться головой о чёртову стену.
- Снова? - осматривает меня с головы до ног, будто проверяя всё ли на месте. - Пристегни ремень.
- Да… - киваю, набрасывая на себя ремень. - Как тогда. Когда мы были в этом небоскрёбе впервые.
- Я никогда тебя не “забывал”, - расстегивает он своё пальто и заводит машину.
- Ты хороший лгун, - фыркаю, бросая взгляд на его точёный профиль.
Не разделяя моего веселья, Максут смотрит вперёд и плавно трогает машину с места, удобно рассевшись в кресле.
Весёлость стекает с моего лица, вместе с красками.
Я не спрашиваю, куда мы едем.
Пока он рядом, мне плевать, а если он захочет разделиться… тогда и поговорим.
Просто смотрю на проносящийся за окном город. Совершенно пустой, потому что уже заполночь. Разлепив кулак, засовываю скомканную купюру в карман своей шубы.
Я не узнаю дороги. Я не узнала бы её, даже прожив здесь год. Я никогда не бывала в городах. Всю свою жизнь, кроме последних четырёх месяцев, я провела в посёлке моего отца. Там он родился сам. Там родились его родители и братья. Его дом и всё, что вокруг него было для меня проклятой клеткой! Теперь вернуться туда для меня равносильно смерти!
Я не знаю как ориентироваться в городах. Не знаю принципов, и это - моя величайшая дурость. Если бы я рассказала Максуту об этом, он бы… полагаю, он бы просто наорал на меня. Да. И был бы прав…
Выпрямляюсь, очнувшись, когда картинка за окном неожиданно меняется.
Вместо застроенных многоэтажными домами улиц, мелькают старые покосившиеся дома, похожие на какой-то кошмарный самострой, а потом на их место приходят безлюдные места в кромешной темноте.
- Куда мы? - смотрю на Максута. - Мы уезжаем из города?
В моём голосе смешались волнение и надежда, а сердце радостно затряслось.
Глубоко вдохнув, ведёт машину, вперив глаза в темноту за лобовым стеклом. Протянув по заснеженной трассе ещё какие-то пару километров, съезжает на обочину и тормозит.
- Дай мне свой телефон, - протягивает руку, а я оборачиваюсь, потому что прямо за нами тормозит ещё одна машина, освещая салон белым светом фар.
- Кто это? - спрашиваю с подозрением.
- Телефон, - повторяет Максут.
Роюсь в кармане и отдаю ему, продолжая ждать ответа на свои чертовы вопросы.
- Это за тобой. Мансур даст тебе другой, - отвечает, пряча мой телефон в кармане своего пальто.
- Твой жуткий родственник? - сглотнув, смотрю в его лицо.
- Да, - кивает и снова ныряет в свой карман, никак не реагируя на мои попытки заставить его связать больше двух слов подряд!
Достав оттуда маленький бумажный пакет, вручает со словами:
- Это наличные. На всякий случай. Остальное у Мансура. Он отвезет вас в одно место.
Нас?
Осознание пронзает дикой паникой. Пронзает насквозь! Мну пакет, понимая, что там не только деньги. Там что-то квадратное, похожее на коробку длиной с мою ладонь.
Но сейчас мне плевать!
- Какое такое место? - хватаясь за его запястье.
Подняв на меня глаза, отвечает:
- Кое-какое.
- Ты собираешься пойти к ним?! - впиваюсь в его запястье ногтями, заставляя смотреть на себя.
- Возможно, - отвечает, позволяя терзать свою руку.
- Нет… - кричу сдавленно. - Я тебя не просила!
- Ага, - лениво кивает он.
Это мнимое спокойствие выводит из себя.
- Ты не понимаешь! - хватаюсь за его пальто. - Они… звери! Им плевать на всех! На тебя, меня, на всех!
Его напряженное лицо плывет перед моими глазами, потому что слёзы вдруг топят меня целиком.
- Они растопчут тебя… - хриплю, прижимая его руку к груди. - Растопчут, понимаешь? Один в поле не воин! Максут! Давай уедем вместе, чёрт тебя дери!
Мой голос превращается в визг, но я никогда не была так близка к смерти от страха.
- Закончила? - хрипло спрашивает он.
- Нет! Я не могу тебя потерять! Не могу! - кричу, отбрасывая его руку.
- У меня тоже есть семья, Айза, - говорит тихо и мрачно. - Шесть братьев и четыре сестры. Восемнадцать племянников. Родители и столетняя бабка. У меня есть корни. И я не хочу всю жизнь бежать, зная, что больше никогда никого из них не увижу и никогда не вернусь домой.
- Мой дом - это ты… - шепчу, пряча лицо в ладонях.
Он молчит. В моем ухе стучит. Его слова жалят меня в печенку. Я эгоистичная. Отвратительная. Гадкая. Избалованная. Я хотела, чтобы он был только мой. Я… отвратительна. Я глупая, незрелая… эгоистичная…
Отстегнув дрожащей рукой ремень, отбрасываю его в сторону и, схватив пакет, выхожу из машины. Ледяной ветер вперемешку со снегом хлещет по щекам, закручивая над головой волосы. Захлопнув дверь, иду к большому чёрному джипу, не пытаясь остановить бегущие по щекам слёзы.
Я знала, что так будет. С самого первого дня. Знала, что он не станет бежать. Я хотела привязать его к себе так, чтобы он сделал это! Оплести, опутать, влюбить…
Я знала, что ничего не выйдет. Поэтому молчала. Трусливая.
Я люблю его за это. За ум и волю. За принципы. Но от этого мне ни черта не легче!
Открыв дверь машины, вижу на заднем сидении свою мать. Она растрепанная и простоволосая, будто её вытащили из постели. Её глаза полны тревог. Я не видела её так давно. Я сбежала из Центра даже не попрощавшись! Я отвратительная.
Она косится на молчаливого водителя, а потом просит:
- Садись, искорка…
Это обращение выбивает весь воздух из груди. Запрокинув лицо, подставляю его колючему ветру. Бросив на сидение пакет, захлопываю дверь и несусь назад, спотыкаясь и поскальзываясь.
