— Чего тебе, Габи? — спрашивает у гостьи довольно грубо, и мне хорошо понятна его злость.
Однако голос девушки звучит, как сладкая патока — вязкая и липкая, которая пристает к пальцам.
— Привет, малыш. Тебя, конечно! Почему ты не зашел к Лукасу? Я звала, никогда не поверю, что ты не услышал.
— Я же ясно сказал «нет» еще прошлым вечером. Уходи, Габи! Я спал.
— Один? О, Мэтью, это же то, что мне нужно — немного разрядки! Уверена, и тебе тоже. Я не каждому себя предлагаю, а Франциско совсем не ревнивый… Думает, я не знаю, что он путается со своей бывшей! Такой идиот…
Я не могу видеть с того места, где стою, темноволосую латиноамериканку, но слышу ее смех и чувствую женским чутьем, что она готова на большее, и «нет» от Мэтью, совсем не то слово, которое она услышит.
А еще мне не нравится, что́ именно она говорит и на что надеется. О, нет, я просто не способна остаться в стороне!
Я подхожу к Мэтью со спины — очень близко, и мягко обнимаю его руками под грудью. Прижавшись к парню, целую долгим поцелуем в шею, чувствуя, как он замер под моим объятием. Провожу губами по плечу, ясно давая понять Габи — или как ее там, что она здесь лишняя.
— Нет, не один, он со мной. Надеется уснуть — смешной! Как думаешь, бонита, у него получится? Потому что я сомневаюсь, иначе бы не пришла ему сказать, что знаю еще один его секрет. Но только он не для твоих ушей.
Мэтью напряжен, как струна, пальцы впились в дверной косяк, и вместе с вырвавшимся из груди резким вдохом он буквально захлопывает дверь перед носом девушки, убирая ее из нашего мира, и оборачиваясь ко мне.
Признание дается легко, потому что мне известна правда:
— Я тебе нравлюсь, Мэтью Палмер, и, кажется, ты не знаешь, что с этим делать.
В комнате темно и, наверное, это темнота стирает расстояние между нами и помогает по-настоящему встретиться. Руки у Мэтью горячие и сильные, но губы горячее, и он с жадностью целует меня. Не позволяет ему отвечать, не сейчас, потому что его голод слишком силен.
— Эшли!
— Я не отдам тебя никому!
— Ты сумасшедшая, но как же я скучал!
Я тоже ужасно скучала, неделя без него длилась бесконечно, и теперь упиваюсь моментом встречи, зарывая пальцы в его отросшие волосы и отдаваясь во власть его настойчивых губ. Припавших ко мне, словно впервые.
Он легко приподнимает меня над полом, проносит по комнате и усаживает на стол. Остается стоять так близко, нависая над плечами, что его голая грудь касается моей, и можно услышать, как сильно бьется его сердце. Принимается целовать линию скул, щеку, шею, сжимая руки на моих бедрах. Сейчас они широко разведены и хотя мы оба в одежде, но едва его твердое возбуждение касается меня, мое тело тут же пронзает сильнейшее желание, заставляя тихо охнуть и впиться пальцами в его плечи.
— Ох, Мэтью…
— Эшли, милая, скажи нет, иначе я не смогу остановиться!
Но за одно только это ласковое слово я готова ему сказать тысячу раз «да», и возвращаю поцелуй его губам.
— Ты будешь жалеть, Эш.
— Нет, никогда! Мэтью, не заставляй меня еще раз бросать кости. Сегодня ты мне проиграешь.
Он это знает, чувствует, и признает поражение:
— О господи, мисс Улыбка, ты меня убиваешь.
— Разве тебе больно?
Его руки поднимаются и обхватывают мои виски. Губы очень нежно касаются губ.
— Да, от той силы с какой тебя хочу.
Глава 21
Это сильное признание, и оно тут же находит во мне отклик. Мы вновь встречаемся в долгом поцелуе, честные с собой и друг с другом.
Я тоже его хочу. Тоже! И мое женское начало не дает отступить и не прячется за сомнениями. Я отвечаю Мэтью не менее пылко, тянусь к нему навстречу в полном доверии, задыхаясь от разгорающегося в нас общего желания.
На мне тонкая футболка и нет верхней части белья. Я собиралась слишком быстро, чтобы подумать о последнем, и теперь, когда руки парня забираются под нее и ложатся на мой живот, встречаю эти прикосновения с замиранием сердца. Возбужденная грудь незнакомо ноет, желая избавить ее от стесняющей ткани, и я сама снимаю с себя футболку. Возвращаюсь ладони на голые плечи Мэтью, чувствуя, как от моего обнажения у него прерывается дыхание.
Он изучает меня нежно. В темноте касается напряженных сосков осторожными пальцами, отчего колкое возбуждение закручивает в животе горячие вихри сладкой боли, сжимая желание в пружину. Обхватывает округлую грудь ладонями и с выдохом: «Эшли», целует меня под подбородком. Скользит губами вдоль шеи, сводя этой нежностью с ума. Теснее прижимается ко мне сильными бедрами, без стыда давая почувствовать все мужское в нем… И не сдерживает нетерпеливый и шумный вдох:
— Какая же ты нежная и настоящая, Эш! Я всегда знал, что никого лучше тебя быть не может!
Мы уже касаемся друг друга там, где нет стеснения и исчезают последние запреты. И все, что нам мешает, это одежда. Она не преграда, скорее помеха, и наши пальцы встречаются на моих бедрах.
— Нет, — он мягко убирает мои руки, — я сам!
Мэтью спускает меня со стола, и раздевает не спеша. Как бы нас не вело желание, ему нравится меня обнажать, и ладони медленно скользят вниз, стягивая с моих бедер пижамные брюки. Оглаживая, запоминая упругость моей кожи и ее тепло.
Когда Мэтью опускается вниз и его колени упираются в пол, мы оба вспоминаем Хэллоуин. Я переступаю через брюки и замираю, почувствовав горячие губы парня на своем животе. На мне все еще бикини, но сердце бьется, бьется… И, кажется, останавливается, когда пальцы Мэтью поднимаются по моим ногам и мягко сминают ягодицы. Обхватив резинку тонкого белья, тянут его вниз, до конца меня раздевая.
Он опускает губы ниже, проводит языком вдоль складки ноги, и из моей груди рвется вдох. Это настолько интимно, что я не могу справиться с ощущениями и на миг теряюсь, не зная, чего ждать… Но он понимает. На секунду прижавшись ко мне лбом, поднимается на ноги и обнимает. Поцеловав в губы, гладит ладонью щеку и увлекает за собой к кровати.
— Холодно, Эш, замерзнешь!
Замерзну? Ох, уж это вряд ли. Рядом с ним безумно хорошо и все, чего я хочу — пусть он дольше меня не отпускает!
Мы ложимся на кровать, и уже очень скоро Мэтью склоняется надо мной, защищая от прохлады комнаты.
Мне нравится тепло его груди и смелая ласка рук. Жар глубоких поцелуев. Он умеет целовать так, что окружающий мир исчезает, и я полностью подчиняюсь его воле.
Мы оба знаем к чему идем, и правда делает наши желанья открытыми. Я позволяю его руке скользнуть между моих колен и подняться по бедру вверх. Погладить низ живота и коснуться меня там, где прикосновение пальцев обжигает.
