Я ненавидела ее — эту нахальную девчонку, вдруг вздумавшую присесть в шутливом реверансе и счастливо рассмеяться. Ненавидела всем разочарованным и обманутым сердцем… И понимала, что она и мне нравится. Что я тоже хотела бы вот так же. Запросто. Не оглядываясь ни на кого взбежать на парапет и рассмеяться, не задумываясь, как при этом буду выглядеть. Потому что легко на душе. Потому что меня любят просто за то, что я существую, а не за то, чья именно я дочь.
И потому что мне наплевать, из какой семьи мальчик, мысли о котором не дают спать, и все равно, какая кровь течет в его венах. Разве это важно, если чувство к нему и делает меня по-настоящему счастливой…
Правильно сказала Эш тогда за столом — через двадцать лет мне только и останется, что открыть клуб собачьего фитнеса и постить в Инстаграм фото своей идеальной и ненавистной жизни. Потому что я действительно заслуживаю таких придурков, как Рентон.
Я убираю сотовый в сторону — отбрасываю его с колен на кровать, встаю и подхожу к зеркалу.
Звонок к Эшли был единственным за последние дни, который я сделала по собственному желанию. И взгляд на себя настоящую — тоже впервые осознанный за очень долгое время. Сейчас из зеркала на меня смотрит та Кэтрин Хардинг, которую никто не видел, и которую я сама едва не потеряла. В последние дни я держусь за нее, как за соломинку, чтобы понять, куда же двигаться дальше и чего я для себя хочу.
Такой ли жизни, которую ведут все Хардинги?..
Однако сегодня я точно знаю, что должна сделать. Прежде всего снова стать той стервой, которую все привыкли во мне видеть.
Я надеваю линзы, распускаю волосы, тщательно укладываю их утюжком, а затем крашу глаза и губы.
О, я умею это делать идеально, и сегодня стараюсь особенно преуспеть.
Облачаюсь в короткое платье с открытым плечом, тонкие колготки, высокие ботинки из черной лаковой кожи на шнуровке и белый меховой полушубок. Надеваю красную шапку — такую же яркую, как мои губы. И заканчиваю наряд кричащими духами от модного бренда. Безумно дорогими и приторно-душными — подарком любимого отца.
Не удивлюсь, если их от всей души выбрала для меня его «фитнесс-малышка».
Отчима дома нет — он в тюрьме у Мэтью Палмера. Мама стоит в гостиной и говорит… нет, не с Эшли, а уже со своим помощником Лари Форсайтом — сухим, деловым тоном. Резковатым и нетерпеливым, означающим, что Железная Пэйт отдает команду верному псу.
Она не замечает меня, и я прохожу мимо и захожу в гараж. Сажусь в свою красную «БМВ», включаю двигатель и уезжаю из дому. Спустившись вниз по улице Трех кленов, направляю свой автомобиль к кафе-бару «Семь шмелей» на Аддисон крик.
Сейчас во время зимы пляжная зона с летними кафе закрыта, и мои друзья часто проводят время в кафе-баре или в клубе «Лихорадка». На часах уже вечер, так что я очень надеюсь застать Дугласа Харта в Шмеле. И лучше бы без Рентона. Но даже если не повезет — я Шону ничего не должна.
Я застаю Дугласа в компании Эвана Коллинза и незнакомого парня постарше. Не помню, чтобы видела его раньше. У него странный вид — низко надвинутая на лоб черная шапка бини, из-под которой видны лысые виски и сбритые до половины брови, и недобрые, цепкие глаза. Они первые встречают меня, когда я захожу в бар, оглядываюсь, и обойдя зону кафе, приближаюсь к парням, расположившимся за бильярдным столом.
— Какая дорогая цыпочка, — присвистывает незнакомец, размазывая по мне взгляд. — От нее так и разит деньгами. Парни, с кем она?
Сегодня мне, как никогда, хочется ответить самой. Тем более, что это не его дело.
— Точно не с тобой, неудачник. Отвянь! Привет, мальчики, — остановившись у стола, я улыбаюсь своим «добрым» друзьям. — Неужели снова «Американка»? — киваю на стол, снимая шапку и поправляя волосы. — Не надоело? Дуги, честное слово, ты бы завел себе уже подружку, что ли. А то по вам с Эваном можно часы сверять. Так и знала, что найду вас здесь.
— Кейт? — партию ведут Коллинз и незнакомец, так что Харт легко оборачивается ко мне. Проведя рукой по челке, сразу преображается в «крутого парня». — Привет, Крошка! О-у, отлично выглядишь, — вздымает и опускает брови несколько раз, когда я расстегиваю полушубок, словно скопировал мимику у какого-то третьесортного актера.
Я даже не стараюсь быть милой. Он к этому не привык.
— Не будь идиотом, Дуглас. Я всегда отлично выгляжу. Особенно, когда мне скучно, вот как сейчас.
— Ну, вообще-то, да.
— И одиноко… — я снова улыбаюсь, откинув длинные пряди от лица. — А ты играешь в эту глупую игру. Господи, парни, что с вами? Неужели я зря приехала?.. Ладно, — я отворачиваюсь и ухожу к столикам, — пойду выпью коктейль, пока мое настроение окончательно не испортилось. Обыграй его, Эван! — приказываю Коллинзу, показывая пальцем на незнакомца. — Он мне не нравится!
Я недолго сижу одна, успев снять полушубок и остаться в платье с голым плечом… Официант только что принес коктейль, когда Хард подходит ко мне и садится напротив.
Ну, наконец-то.
— Кейт, — озадаченно хмыкает со смешком, — так ты же сама бортанула Шона, а теперь скучаешь. Может, того… помирить вас?
— Не стоит. Он мне надоел.
Я встаю и сажусь рядом с Дугласом. Достав из сумочки свой айфон, обнимаю парня за шею, улыбаюсь и делаю селфи.
— Дуги, какой сегодня день? Я должна запомнить эту дату. Ну же, улыбнись!
Он удивляется, но называет. Обнимает меня рукой за талию, когда я оказываюсь рядом. Однако играть со мной Харт не рискует, хотя и прилипает заметно к моему бедру своим.
Глава 43
— Ты какая-то странная сегодня, Кейт. То пропадаешь на неделю, а то потом сама приезжаешь. Синтия сказала, что тебе надоело зависать с нами и что ты теперь сама по себе.
— Правильно сказала. Но разве ты видишь здесь Синтию?
Я поворачиваю голову и вопросительно смотрю на Харта. Мы слишком близко сидим друг к другу и его это сбивает с толку. Все знают, что Кэтрин Хардинг сама решает кого подпускать к себе, а кого нет.
— Ну, нет.
— Так может дело не в тебе, а в ком-то другом? Например, в одной надоедливой стерве по фамилии Миллер. Брось, Дуглас, — я широко улыбаюсь парню и невзначай касаюсь костяшками пальцев его подбородка. — Я просто обожаю крутых типов. А ты точно один из них! И перестань делать вид, что не догадывался…
