— Это был твой самый чокнутый, нелогичный, жестокий и глупый поступок в жизни. У меня просто слов нет.
— Я тоже это понял. Но не сразу. Зато сейчас я могу извиниться за него. За боль, что все-таки причинил тебе… Я честно пытался забыть тебя, Нат. Но не вышло. Я все еще люблю тебя, даже после стольких лет. Даже после всего. И буду любить, похоже, всегда. Вопреки своим генам, доставшимся мне от родителей, оказалось, что я однолюб.
— Золушка… Так это все-таки я.
— Эшли рассказала тебе? — хмыкнул Хантер. — Дурацкая кличка.
— Но ты переспал со всем отделом, Хантер. Это не похоже на любовь.
— Я был в отчаянии, Нат. Я собственными руками оттолкнул тебя и не верил, что могу все вернуть. Я не горжусь этими связями, для меня это были бессмысленные случайные связи, которые помогали убивать все те ночи без тебя… Я бежал по кругу, как хомяк в чертовом колесе, и выхода не было. А потом мне позвонил Ксандер и назвал имя своей невесты. И я больше не мог продолжать жить, как прежде. Я сел в самолет и тут же прилетел в Нью-Йорк.
— Зачем? Чего ты хотел добиться?
— Хотел убедиться, что время лечит. А оказалось, что у меня очень хорошая память. И я ничего не забыл. Не плачь… Пожалуйста.
— Как не плакать? Все эти годы я проклинала тебя и пыталась забыть. Так радовалась, когда наконец-то встретила Ксандера. И даже влюбилась в него. Я ведь правда его любила… Просто не так сильно, как тебя. И я бы даже не узнала об этом, если ты не появился в моей жизни снова.
Он медленно подошел ближе, приподнял мое лицо за подбородок.
— Я готов извиняться столько времени, сколько мне отведено за то, что оттолкнул тебя. Я не должен был этого делать. Должен был рискнуть и довериться тебе, должен был допустить, что детям необязательно повторять ошибки родителям… Я люблю тебя, Натали. Люблю тебя так сильно, что не представляю своей жизни без тебя. Я пытался. Надеялся, что увижу тебя с Ксаем и признаю свое поражение.
— Почему же ты согласился?… На все?
— Я не мог отказаться. Отпустить тебя и больше не касаться? Невозможно. Я думал, мне хватит того, что мне позволил Ксандер. Но с каждым разом я хотел все больше. Хотел тебя всю. Только себе.
— А он сказал, что ты встречался с девушкой, которая сбежала от тебя в Париж… — я утерла тыльной стороной ладони слезы с щеки. — А теперь оказывается, что это его собственная сестра. Так ты встречался с ней?
— Никогда.
Я прикусила губу и запрокинула голову, позволяя слезам скользнуть по щекам.
— От кого же она сбежала?
— От собственного брата.
Я снова всхлипнула.
— Если ты знал правду, почему ничего не сделал раньше? Не предупредил меня?
— Я сделал, что мог.
— Что же?
— Согласился на эту поездку к океану на троих. Я не отходил от тебя ни на шаг за все время, Натали, и Ксандер в результате держал себя в руках. Я и сорвался из Калифорнии к тебе, потому что знал правду. Хотя и не всю, признаюсь честно… В те годы мы были детьми, и я не понимал в полной мере поступки Ксандера. Не понимал, что именно он делал.
— Боже, что же он с ней делал, Хантер? Он спал с ней, насиловал, бил ее? Что он с ней делал, скажи хотя бы ты? Я больше не могу дышать нормально от всех этих вариантов. Что он делал?
— Он заботился о ней. А остальное она расскажет тебе сама.
Глава 26. Так и никак иначе
Лорен уже была пьяна, когда мы пришли, и за время нашего разговора осушила бутылку портвейна.
— Когда она на родине, то всегда пьет, — объяснил Хантер.
Было трудно представить Лорен трезвой, в чистой одежде и без бутылки в руках. Скажем, со свежим круассаном под синим французским небом и улыбкой, но Хантер сказал, что там, за океаном, у нее совсем другая жизнь. И чтобы она была возможна, она и уехала.
Но было сложно поверить в это в полумраке мотеля с засаленными обоями, тусклым прикроватным светильником и яркой лампочкой в ванной комнате, дверь которой была распахнута настежь ради того, чтобы здесь было хоть чуточку светлее. Воздух был спертым и тяжелым из-за плесени в ванной. Дополнял букет стойкий перегар алкоголя.
Но неприятные запахи, убитая обстановка и маты из соседних номеров быстро померкли, как только заговорила эта незнакомая женщина. Моложе меня на несколько лет, она была издергана и вымотана, все еще проходила лечение у психотерапевта и до сих пор, как огня, боялась своего прошлого.
А еще была очень похожа внешне на Ксандера.
Она даже закатывала глаза и кривила губы, как это делал он, когда был раздражен или недоволен. Не оставалось сомнений, что когда-то они проводили вместе очень много времени, раз переняли даже мимику друг друга. Я представляла себя на месте Лорен, которая весь остаток жизни пыталась убежать от самой себя, но даже в зеркале видела те же крупные красивые губы, совсем у ее брата.
Даже родителям Лорен не смогла нормально объяснить, что же не так в ее отношениях с братом. Она была младше, не знала другой модели отношений, а еще ей все твердили, что старшего брата надо слушаться. Он плохого не посоветует.
Ксандер заботился о ней, именно так он называл это. И именно так это казалось со стороны всем остальным.
Он отводил и забирал Лорен из школы, когда она ходила в младшие и средние классы. А так как был старше и достаточно самостоятельный, то сам решал, что у них будет на обед, когда они вернутся. Он кормил ее с ложки даже, когда она давно научилась держать ее в руках. Другого варианта не было.
Ксай выбирал, какую одежду она должна носить, с кем дружить и с кем играть. Он всегда был рядом.
— Он часто потакал мне, баловал, — говорила Лорен, через каждое слово делая глоток прямо из бутылки. — Подружки мне завидовали, еще бы такой внимательный и любящий брат. Никогда не ругает, чтобы я ни делала. А он специально подначивал меня совершать ошибки. Разрешал, например, сорвать цветы с клумбы соседки, хотя все знали, сколько души она вкладывала в эти несчастные пионы. Но ведь они мне так сильно понравились, так зачем себе отказывать? Сорви, Лорен, я никому не скажу, говорил он мне. А если меня ловили на горячем, он всегда выгораживал меня. Принимал удар на себя, и даже я сама себе завидовала. Он разрешал мне брать чужие игрушки из чужих домов, говорил, что никто не заметит. Разрешал таскать деньги из маминого кошелька. И все было хорошо, пока я его слушалась. Но когда я немного подросла, и захотела свободы… Захотела сама решать, как накрасить губы и какие гольфы надеть в школу, вот тогда он и стал припоминать мне все мои ошибки. А я совершила их много, благодаря ему.
Ксандер угрожал Лорен всеми этими промахами. Он не забыл ни один из них. Припоминал ей, что вытерпел из-за нее, и угрожал, что расскажет маме, если она не послушается и не сделает так, как он хочет. У него хватало компромата, и этим он связывал собственную сестру по рукам и ногам.
