— Она убивает людей ради крыльев, Эрик.
Мои слова повисли в тишине.
Эрик не нашелся, что ответить на это.
— Ты уверен, что нет другой возможности снять проклятие? — спросила я.
Он покачал головой.
— И ты готов остаток жизни скитаться вот так и без крыльев?
— А что мне остается, Рин? — жестко спросил он. — Убить тебя?
— Прости… Просто еще минуту назад наш побег казался правильным решением. Казалось, что до нас никому не будет дела и мы затеряемся и будем счастливы, но твоя королева продолжит убивать людей ради крыльев… И моя Лиза. Тоже умрет.
Эрик ослабил объятия и сделал шаг в сторону, снова глядя на гобелен с Сердцем, превратившимся в гору осколков.
— Это только в устах Вайса звучит просто, Рин: уничтожь артефакт и сними проклятие. Давай я расскажу, как это было в тот первый раз. Я чудом выжил после того, как в мое тело угодил один-единственный осколок, размером с ноготь мизинца. И ты по себе знаешь, каково это, когда твое тело сопротивляется всего одной стихии. А представь, когда шесть? Когда битва стихий, которые ненавидят друг друга, происходит прямо внутри тебя. Всех разом. Да, в тот раз я выжил, но в настоящем Сердце таится вся первозданная мощь стихий Гийлира. И в сравнении с этим осколок — крошечная, практически незначительная частью этих сил. И если я разрушу Сердце, все придется пройти заново. И именно мне придется усмирить их заново. Принять их ярость на себя и выстоять. Снова. Выживу ли я на этот раз, Рин? Вайс говорит, что да. Но я больше ему не верю, а одна ошибка, Рин, и мир, каким мы его знаем, будет уничтожен. Моими руками. Никто его не спасет.
В этот момент пол под нашими ногами дрогнул. Со звоном задрожали осколки разбитой посуды, сброшенной Эриком на пол. Толчок был таким сильным и неожиданным, что я не устояла на ногах, рухнула на колени, коснувшись ладонями холодного мрамора.
Камни в кладке дрожали под моими руками.
— Кремниевый ублюдок… — процедил Эрик, когда каменные стены вокруг загудели.
Душа ушла в пятки.
— Что это?
— Макон.
— В каком смысле Макон?
— Он в облике дракона. И сейчас пытается сравнять гору с землей.
ЧТО?!
Эрик замер на миг, глядя на меня. Стянул через голову рубаху и сказал:
— Надевай.
С трудом справившись с одеждой дрожащими руками, я натянула ее на голое тело, а Эрик отшвырнул плащ.
— Нет, он тебе не понадобится. Слишком длинный и неудобный.
Хорошо на мне хоть сандалии остались. Рубаха достигала до середины бедра и тоже была не верхом комфорта, поскольку широкая горловина постоянно сползала, оголяя то одно, то другое плечо.
Ох и не везет мне в этом мире с одеждой. Впрочем, рефлексию тоже придется отложить.
Новый толчок заставил меня ухватиться за Эрика. Он ощущался сильнее. С потолка посыпались песок и мелкие камни.
Господи, и как нам выбираться?... Или искать несущие стены?
Эрик устремился на выход. Стены и пол каменного коридора, по которому мы бежали, ходили ходуном. Факелы в железных креплениях дребезжали и подскакивали, а оранжевые всполохи пламени танцевали с тенями под непрерывное глухое гудение. И оно нарастало. Когда, через несколько поворотов, которые Эрик чудом запомнил, мы выбежали на площадь, где нам и выделили дом, гул достиг своего пика.
Послышались рычание и удары крыльев. Где-то выше, во тьме, расправляя крылья, взлетали драконы. А раз так, значит, где-то еще есть выходы, кроме как центральных ворот, через которые мы попали внутрь.
— Сначала одежда и сапоги для тебя! — крикнул он и указал на наш дом на другом краю площади. — Быстрее! Нужно забрать их из дома!
Мы рванули через площадь мимо фонтана с раскаленной лавой, которая от каждого нового толчка сильней переливалась через край. Раскаленные струйки, растекаясь по площади, остывали, покрываясь черной коркой.
Кругом не было видно ни культистов, ни прислужников.
До дома оставалось рукой подать, когда равномерный гул перерос в грохот. Подул сбивающий с ног ветер, и коридор, по которому мы только что бежали, обвалился за нашими спинами. Каменная пыль, подсвеченная оранжевым свечением лавы, в мгновение ока накрыла площадь густым туманом.
В тот же миг Эрик втолкнул меня в темный дом и захлопнул за собой дверь.
— Найди одежду, Рин!
В низкие окна, словно пытаясь взять дом штурмом, ударил ветер. Дверь задрожала в проеме. Одежда... Где же я оставила ее... Проклятье!
— Она возле источника, — выдохнула я.
Оказаться сейчас в низкой пещере в глубине дома было равносильно самоубийству.
— Я пойду, — кивнул Эрик.
— Нет!
— Чтобы идти по камням, тебе нужны сапоги! И штаны. ЖДи здесь.
На его лбу проступил пот. Я разглядела это даже в полумраке.
— Эрик, что с тобой? — он хотел уйти от ответа, но я поймала его за руку, не позволив уйти. — Эрик?
— Пытаюсь удержать потолок от обрушения, — ответил он, стиснув зубы. — Отпусти, Рин.
Я подняла глаза и ахнула. На потолке змеились трещины.
Эрик стряхнул мою руку.
— Стой здесь. Это безопасно. Я быстро.
Он спустился по трем ступеням в глубине комнаты и исчез в темноте. Одна я себя в безопасности не ощущала. Совсем наоборот. Обняла себя руками, стараясь унять дрожь и призывая мыслить себя логично. Если Макону нужен Эрик, он ведь не станет убивать его?
А с чего я решила, что ему нужен Эрик? Макон служит королеве и, наверное, спит и видит, как избавиться от опасного потомка короля-буревестника.
Моим мыслям ответил душераздирающий скрежет. А после камень над моей головой стал трескаться, с шумом выдыхая столбы пыли.
— Эрик! — завопила я, пятясь к дверям.
Огромная трещина с острыми краями продолжала расти, раскалывая потолок на две части. Из спальни на втором этаже рухнул деревянный стул, разлетаясь вдребезги, когда ударился о пол гостиной.
С визгом я подлетела к двери, но та не поддавалась, поэтому пришлось на дрожащих ногах выглянуть в мутное окно.
Дверь заблокировало с той стороны куском рухнувшей породы. Мы оказались в ловушке.
— Рин! Держи, — Эрик вернулся и сунул мне в руки штаны и сапоги, оглядел трещину в потолке и застрявшую в ней кровать, которая тоже начала сползать, но застряла.
Я кивнула на заблокированную дверь и сказала:
— Там камень мешает.
Руки сильно дрожали, но я сумела скинуть с себя босоножки, натянуть штаны для верховой езды и заправить их в высокие сапоги. Ох, так действительно куда лучше, чем в одной безразмерной рубахе, сверкая голой задницей.
