На самом деле тут в принципе мутить не с кем. Только что с Тимофеем Нечаевым. Спортсмен, красавец, экстремал, татухи у него зачётные по всему телу, отличный кандидат… Был бы, да только он по Павлику сохнет. Прям пипец сохнет. Она в хаусе-то исключительно из-за него появилась, ибо Тимоха не абы кто, а сынуля нашего менеджера. Мальчик со связями.
Смех смехом, но чел[14] рили влюбился заочно, чисто увидел девчонку в Тт[15] и всё. Был пацан — нет пацана. А Паулина… А у Паулины жених как бы имеется… Свадьба следующей весной планируется. Но Тима не сдаётся. Решил брать неприступную крепость измором. Не знаю насколько его хватит, но пока энтузиазм завидный.
Ну и последний бравый вьюноша в нашей обители — Эльф. Егорушка Руднев по паспорту. О, за его шевелюру я готова от зависти бетон грызть. Сам тощий и мелкий, но его кучеряшки в дверной проём не проходят. Одуванчик, натурально. Гиперреактивный, смешливый, немного дурашливый и самый юный, ему только-только восемнадцать исполнилось. Наш младшенький, как мы ласково его величаем. Хотя самим то всего по двадцать.
Ну как-то так: четыре девицы и три парня под одной крышей. Живут, работают, дружат, общаются и всё, прошу заметить, в рамках приличия. У нас даже официальное название есть: “Drama Media House”, своего рода “Дом 2” для адекватных. По сути, мы и есть реалити-шоу, только в социальных сетях, а не по телеку. Но зрительской аудитории в обоих случаях нужно знать всё: даже какого цвета ёршик для унитаза стоит в туалете. Хотят так хотят, ок. Стримы[16], один фиг, у нас вместо ужина.
Кстати, про пожратушки.
Почти одиннадцать, вечерняя трапеза была давно, рабочий день повара закончился ещё раньше, но возможно что-то осталось в холодильнике. Тётя Рената обычно с запасом делает, зная какие мы прожоры. Не удержимся, эклеров налопаемся, а потом полутра в спортзале пыхтим. Звучит, не очень заманчиво, но с урчащим животом так просто не заснёшь, поэтому неохотно выныриваю из полусонной комнаты, где Павлик уже отходит на отбой, и спускаюсь вниз.
Мысленно очень радуюсь, что нас пока так мало. Дело даже не в том, что меньше народа — больше кислорода, а в личном пространстве. Нет многолюдности. Вот и сейчас лишь Тима одинокой тушкой валяется на модульном диване, залипая в плойку[17].
Диван мы этот как только уже не крутили, чтобы всем было удобно пялиться в плазму, но при этом никто не нарушая личных границ. Последняя перестановка превратила его в зигзаг, благо метраж позволяет разгуляться. Да и отсутствие лишней мебели не съедает пространства.
У нас тут в принципе минимализм, даже в коридоре нет шкафов. Кроссовки и туфли выставлены прямо на полу, рядом с панорамным зеркалом, чтобы было удобней делать селфи. Тумбы? Нафиг. Вешалки? Какие вешалки? Куртки обычно лежат там же, аккуратной кучкой. Если лень тащить их наверх.
Мне же ужас как лень тащить свой попец вниз, но требования организма сильнее. Так что у подножия лестницы сворачиваю за угол, где развернулась кухонная зона с евроремонтом.
— Эй, это моё вообще-то, — обиженно возмущается Чешир, когда я беспардонно тырю из его тарелки бутер с колбасой.
— Спасай от голодной смерти. Бобик помрёт, если не накачается консервантами и красителями, — один бутерброд сжимаю в зубах, второй беру в заложники и взглядом послав Ворошилову воздушный поцелуй, сваливаю обратно к лестнице. Но не дохожу. Торможу, слыша шорох и оживление у главного входа.
Автоматическая система умного дома включает потолочные споты, освещая силуэт в чёрной толстовке, скидывающий спортивную сумку с плеча и уже более бережно опускающий поверх кожаный футляр. Это кого ещё к нам принесло на ночь глядя? Новенький что ль?
Ответ не заставляет себя ждать. В какой-то момент капюшон скользит с короткостриженой головы и бутер удивленно выпадает из моего рта. Я этот шрам и эту моську в жизнь не забуду! Слишком уж я ей обязана.
— Прико-о-ол…
* * *
Скинув кроссы, челик как ни в чём не бывало выдвигается в мою сторону, тормозит напротив всего на секунду, поднимает улетевшую с хлеба колбасу, нахлобучивает на подпорченное масло, галантно вручает сей шедевр кулинарии мне и проходит мимо, более не удостоив вниманием.
Зато Тима не остаётся обделённым.
— О, прибыл. Норм доехал? — Нечаев, отвлёкшись от “Техасской резни”, или во что он там рубился, здоровается с новоприбывшим. Ну как это положено у пацанов: кулачным приветствием.
— Не развалился.
— Огонь. Тогда располагайся. Второй этаж, третья дверь справа. Чувствуй себя как дома, но вытирать ноги об коврик не забывай. А, и металлолом мой не трожь в углу, благородную пыль потревожишь. Я её коллекционирую.
Стопэ, не втопила. Они что, знакомы? Так воркуют. Не, ну точно знакомы. Наблюдаю за премилейшим мужским разговором с лёгким ступором. Зависшее в проходе тело, само собой, не заметить сложно, но моё присутствие едва ли кого-то смущает.
Вернувшись за сумкой, опять же, прошу отметить в протоколе, миновав меня с нулевой реакцией, товарищ преспокойно уходит к лестнице, мимолётно поздоровавшись с замаячившим на горизонте Чеширом. Но с ним очевидно, что в ознакомительном процессе. Я же по боку, хоть взглядом меня мимолётно и оценили.
Не узнал? Или сделали вид, что не узнал? Хм…
Вопросительно переглядываюсь с Ворошиловым.
— Это кто? — вопрос не в бровь, а в глаз.
Ответ ещё сногсшибательней.
— Могу ошибаться, но, кажется, человек.
— Да ладно? А так и не скажешь!
— Ну ты странная тоже, мне почём знать? В первый раз вижу.
— Ладно, — не получилось по-простому, пойдём окольными путями. — Ща узнаем, — шустренько перелезаю через спинку дивана, плюхаясь рядом с Нечаевым, который успел вернуться к тисканью джойстика. — Эй, красавчик, харе крошить людей. Дело есть.
— Ммм? — равнодушно мычит тот, слишком занятый кнопочками. Ну не наглость? И как тут быть вежливой?
— Что ммм? — отбираю пультик, зарабатывая сердитое бурчание. — Радуйся когда к тебе красивая девушка обращается. Или мне белобрысый парик нахлобучить, чтоб ты меня заметил?
Подкол ясно в какую степь срабатывает.
— Каминских, чего надо? — недовольно интересуются.
— Информацию, все явки и пароли. Так расскажешь или нести иголки?
— Иголки зачем?
— Как зачем? Штаны твои штопать, — юмор не оценили. — Про попытки слышал? Буду делать из тебя ёжика.
С тяжёлым вздохом со лба скидывают упавшие волосы. У Нечаева там всё по фен-шую: с боков подстрижено, на макушечке зачёсано. Моднявый, куда б деваться. Усе как любят сопливые школьницы.
— Сонь, чего надо?
— Шоколада, мармелада и пенку для умывания. Моя закончилась, — мда, с таким каши не сваришь. Правильно Павлик его динамит, тухлый он и шуток не понимает. — Кто этот славный юноша, с которым ты столь нежно сюсюкался?
