Внутри зоопарка были звери за решётками, за толстым пластиком, в глубоких котлованах, наполненных водой, и звери в основном лежали на земле, дёргая себя задними лапами.
— Нет, ну ты посмотри, — возмутилась мамуля чересчур громко. — Даёшь дикому зверю милое чистое спокойное место для жизни, даёшь ему много хорошей полезной еды, — сказала. — И вот тебе благодарность.
Другие мамы наклонились и зашептали своим деткам, потом утащили их идти смотреть на других зверушек.
Перед ними гоняли кулаки обезьяны, брызгая струями густой белой дряни. Дрянь стекала по пластмассовым окошкам изнутри. Старая белая дрянь была там же, разлившаяся тонким слоем и засохшая почти до прозрачности.
— Отбираешь у них борьбу за выживание — и вот что получаешь, — сказала мамуля.
Дикобразы кончают так, — рассказывала она, пока они смотрели, — дикобразы скачут на деревянной палке. Точно как ведьма ездит на метле, — дикобразы трутся о палку, пока та не становится вонючей и скользкой от их мочи и сока из желез. Когда та начнёт вонять достаточно сильно — они ни за что не променяют её на другую.
Продолжая наблюдать, как дикобраз катается на палке, мамуля заметила:
— Какая всё же тонкая метафора.
Маленький мальчик представил, как они выпускают всех зверей на волю. И тигров, и пингвинов — и все они дерутся. Леопарды и носороги кусают друг друга. Малолетнему пидору затея очень понравилась.
— Единственное, что отделяет нас от животных, — сказала мамуля. — У нас есть порнография.
Снова условности, сказала она. И не была уверена, делает это нас лучше животных, или хуже.
Слоны, сказала мамуля, могут пользоваться хоботом.
Макаки могут пользоваться хвостом.
А маленькому мальчику хотелось только глянуть, как выйдет из строя что-то опасное.
— Мастурбация, — сообщила мамуля. — Их единственное средство для побега.
«Пока не придём мы», — подумал мальчик.
Грустные витающие в облаках животные, окосевшие медведи, гориллы и выдры все вздрагивали, их остекленевшие глазки были почти закрыты, и они едва дышали. Усталые лапки у всех напухли. Глаза позаплывали.
Дельфины и киты трутся о гладкие бока своих водоёмов, сказала мамуля.
Олени трут рога в траве до самого, как она сказала, оргазма.
Прямо перед ними японская панда расплескала немного своей гадости по камням. Потом медвежонок развалился на спине и закрыл глаза. Его лужица осталась умирать на солнце.
Мальчик прошептал — это грустно?
— Хуже, — ответила мамуля.
Она рассказала про знаменитого кита-убийцу, который снимался в фильме и потом переехал в новый роскошный аквариум, но продолжал творить непотребство со стенками. Владельцы были очень смущены. Всё дошло до того, что сейчас кита пытаются освободить.
— Мастурбация навстречу свободе, — отметила мамуля. — Мишелю Фуко такое бы понравилось.
Она рассказала, что когда девочка и мальчик у собачек совокупляются, головка пениса мальчика набухает, а вагинальные мышцы девочки сжимаются. Даже после окончания полового акта обе собачки остаются прицепленными друг к дружке, беспомощные и несчастные на какое-то время.
Мамуля сказала, что по тому же сценарию развивается и большинство брачных союзов у людей.
К этому моменту последние оставшиеся матери уже отогнали своих детишек подальше. Когда они двое остались совсем одни, мальчик прошептал — где им найти ключи, чтобы освободить всех зверей?
А мамуля ответила:
— У меня уже с собой.
Перед клеткой с обезьянами мамуля полезла в сумочку и вынула пригоршню пилюлек: маленьких круглых фиолетовых пилюлек. Она швырнула всю пригоршню через прутья, а пилюльки рассыпались и покатились в стороны. Несколько обезьян спустились вниз посмотреть.
На миг испугавшись, уже не шёпотом, маленький мальчик спросил:
— Это яд?
А мамуля засмеялась.
— Вот это мысль, — сказала она. — Нет, милый, мы же не хотим освобождать обезьянок настолько.
Обезьяны уже толпились, поедая пилюльки.
А мамуля сказала:
— Успокойся, сына, — она порылась в сумочке и достала белую трубочку, трихлорэтан.
— Это? — переспросила она, и положила несколько фиолетовых пилюлек себе на язык. — Это просто старая добрая огородная разновидность ЛСД.
Потом затолкала трубочку трихлорэтана себе в ноздрю. А может, и нет. Может быть, всё было совсем не так.
Глава 31
Дэнни уже сидит во тьме в первом ряду, делая наброски на жёлтой планшетке, которую держит в объятиях, а три с половиной пустых бутылки пива стоят на столике перед ним. Он не поднимает взгляд на танцовщицу, брюнетку с прямыми чёрными волосами, стоящую на руках и коленях. Она дёргает головой из стороны в сторону, подметая своей причёской сцену, и её волосы кажутся пурпурными в красном свете. Она разглаживает волосы руками, убирая их за спину, и подползает на край сцены.
Музыка — громкое танцевальное техно, замикшированное с сэмплами собачьего лая, сигналов машин, марша гитлерлюгенда. Доносятся звуки бьющегося стекла и выстрелы. В музыке слышны крики женщин и сирены пожарных машин.
— Эй, Пикассо, — зовёт танцовщица, болтая ногой у Дэнни под носом.
Не отрывая взгляд от планшетки, Дэнни вынимает один бакс из кармана штанов и просовывает ей между пальцев ноги. На сиденье рядом с ним лежит очередной камень, завёрнутый в розовое одеяло.
На полном серьёзе, мир сбился с пути, когда мы начали танцевать под звуки пожарной тревоги. Пожарные тревоги уже не означают пожаров.
Случись настоящий пожар — посадили бы кого-то с хорошим голосом дать объявление:
— Легковой автомобиль «Бьюик» с номером BRK 773, у вас не погашены фары.
По случаю всамделишного ядерного нападения взяли бы прокричали:
— К телефону у стойки бара просят Остина Леттермана. К телефону просят Остина Леттермана.
В конце света будет не рёв со взрывом, а сдержанное, хорошо оформленное объявление:
— Билл Ривервэйл, для вас звонок на второй линии.
И потом ничто.
Танцовщица выдёргивает рукой деньги Дэнни, зажатые между пальцев. Лежит на животе, упираясь в сцену локтями, прижимая груди одна к другой, и говорит:
— Давай глянем, как получилось.
Дэнни наносит пару быстрых штрихов и разворачивает планшетку к ней.
А она спрашивает:
— Это что — я такая?
— Нет, — отвечает Дэнни и поворачивает планшетку, чтобы изучить её самому. — Это такая колонна композитного ордера, как строили римляне. Смотри, — говорит он, указывая на что-то выпачканным пальцем. — Видишь, как римляне сочетали завитки ионического ордера с коринфским лиственным орнаментом, да при этом сохраняя все пропорции.
