— На что вы намекаете? — у меня уже не было сил, чтобы быть вежливой.
— Я не намекаю, я говорю прямо. Хотел подождать до вашего выпуска, но он ведь совсем скоро... госпожа Арина Бороув, я предлагаю вам брак. Я знаю о вашем увечье, но меня это не смущает. Уверен, вы сможете составить мое счастье и подарить мне детей. Я готов оплатить услуги любых лекарей для достижения этой цели. Подумайте, вместо того, чтобы заниматься своими провальными проектами, вы сможете обрести статус замужней леди и супруги не самого последнего лорда в столице. Не забывайте, мой брат — посол Империи, меня приглашают на самые значимые балы, вы войдете в высшее общество.
— Почему это мой проект — провальный?.. — зацепилась я за главное в его речи.
— Сами подумайте, в нем много недостатков. Во-первых, недостаточный рынок сбыта. Никому не нужны амулеты в таком количестве, они подешевеют, и их производство станет нерентабельным. К тому же, профессиональные артефакторы не будут применять эту технику, они работают индивидуально. Чтобы добиться положительного эффекта, вам пришлось работать со своей командой несколько месяцев. Несколько месяцев настраивать систему, чтобы выпустить несколько десятков, ладно, сотен единиц артефактов — это бессмысленно. Единственные, кто заинтересовался вашим проектом — это военные, они собираются выкупить права на технику разделения труда, чтобы использовать ее для производства простых амулетов для своих нужд. На рынке это не применимо и бессмысленно, слишком не гибко.
Я могла бы ответить ему на каждый пункт. Могла бы объяснить, что правильно обученный маг сможет выучить не одну деталь схемы. Да, для изначальной настройки нужно время, но, чем больше артефактов будет взято в работу, тем легче и быстрее будет проходить проект. Детали разных амулетов на самом деле повторяются, то, что девочки выучили для этого амулета, пригодится и в других, лишь часть будет отличаться и...
Но какое это все имело значение? Они уже все решили, они уже вынесли свой вердикт. Им ничего не нужно, они не хотят изменений, не видят выгоды в них.
— Пожалуй, я откажусь, — бросила я, дернула рукой, вырывая ее из ладоней ректора, развернулась и выехала прочь из кабинета.
Глава 85
Все бессмысленно. Все совершенно бесполезно. Сколько бы я ни старалась, как бы ни билась, как рыба об лед — ничего не получается. Этот мир не желает меняться, никому здесь ничего не нужно. Прогрессорство? Да не смешите мои чешуйки. Единственные, кто увидел в моем проекте какую-то выгоду — это военные. Да, наверное, они, как ни странно, во всех мирах первыми находят применение любой технологии. Но разве этого я хочу? Что они наштампуют в огромных количествах с моей помощью? Оружейные амулеты? Здешние версии бомб или противопехотных мин?
И ректор еще этот, неужели он не видит, как смешон в своей глупости? Неужели он может считать, что я могу видеть в нем достойную пару? Неужели в глазах окружающих мы с ним — ровня?! И я должна отдаться ему вместе со всем своим состоянием просто за право стать аристократкой, посещать балы? Да-да, те самые, где настоящие аристократы будут смеяться за моей спиной из-за моей неотесанности и приговаривать, как Акрид, что мужу следовало оставить меня дома, что такую, как я, неприлично выводить в свет.
О, Стихии, что же за рок сталкивает меня все время с этой ужасной семейкой?!
Что же мне делать? Что делать?!
Уплыть в Храм?
Я замерла на миг посреди коридора.
А какой в этом смысл? Он мне ничем не в силах помочь, только навредить. Я не могу его починить, я вообще ничего не могу сделать толкового. Он теперь даже не дарит покой, как в начале, только гнетущее чувство незавершённости.
Уплыть в Уркатос?
А зачем? Кому я там нужна? Зачем? Моя семья прекрасно справляется и без меня, Барби счастливая невеста, у Жильеты свадьба на носу, полуоркам и их семьям больше ничего не угрожает, они спокойно живут и здравствуют, каждый занимаясь своим делом. Я никому из них не нужна.
Я здесь чужая. Не просто в Империи, во всем этом мире нет для меня места, нет никакого смысла...
Я бездумно взмахнула рукой в сторону открытого окна, и из фонтана в парке поднялась волна и превратилась в пологий мостик, с помощью которого я на коляске смогла выехать прямо со второго этажа в парк. Я бы сбежала прочь сейчас быстрее ветра, если бы только понимала, куда бежать и что делать. Но я не понимала, поэтому просто ехала вперед, туда, где смогу побыть в одиночестве. Вода за моей спиной не вернулась в бассейн фонтана, а растеклась по двору некрасивой лужей. Мне было просто все равно.
— Арина! — Ярис выглянул из окна второго этажа. — Арина, куда вы?!
В душе шевельнулось что-то недоброе. Я не знала, куда я направляюсь и что делать, но я знала, кто виноват. Нет, не дурак-ректор, на дураков не обижаются. А вот Ярис... Ярис был виновен в самом худшем — он вселил в мое сердце надежду. Много надежды, которая разбивалась вновь и вновь, но я старательно склеивала ее воедино не без его помощи. «Тебя примут, ты займешь высокое место в обществе, ты сможешь изменить этот мир», — говорила эта надежда. И что же? Зачем все это было? Сколько можно мучиться в конце-то концов?
Я с трудом оторвала взгляд от вида крови, что течет по его жилам, от биения его сердца. Я могла бы остановить его в любой момент. Но разве он виноват в том, что я такая доверчивая дура?
Пересилив себя, я отвернулась и заставила свою коляску поехать по парковым дорожкам прочь от Академии, туда, где не было людей. Мне нужно сейчас держаться ото всех подальше.
Разве они виноваты, что я такой монстр? Разве они виноваты, что я сейчас опасна для любого, кто попадется мне под руку? Разве они виноваты, что мне нигде нет места?
Нет, прочь-прочь-прочь...
— Арина, стойте! Вы обиделись?!
Я остановилась, но не стала оборачиваться, лишь прикрыла глаза. Я и без глаз чуяла биение его крови:
— Пойдите прочь, Ярис, мне нужно побыть в одиночестве.
— Но Арина, поймите, лорд-ректор не хотел вас обидеть своим предложением! Я объяснил ему, он осознает, что это не этично. Поверьте, вам это ничем не грозит, вы можете как согласиться, так и отказаться в любую минуту, и это никак не скажется на вашей учебе! Ректор уверил, что примет любое ваше решение со смирением. Но и вы должны понять, что по логике аристократов он оказал вам великую честь... — он коснулся моей руки, и я не выдержала.
Я отмахнулась от него когтистой рукой и оскалилась, а в ответ увидела ужас в его глазах. И в первый момент это обрадовало меня, пусть знает свое место, пусть...
Пусть видит меня тем, кем я являюсь — монстром...
Прав он был, прав когда-то. Я — не человек, так нечего и притворяться. Всем им вечно что-то от меня надо, но они не хотят уважать женщину, они не хотят меня слушать. Так пусть тогда боятся!
Вслед за этим горделивым желанием пришло раскаянье и собственный страх. Я не хотела этого, я... я закрыла лицо руками, но все равно ощущала его ужас. Я хотела, чтобы он ушел, чтобы он сбежал уже, наконец, от меня такой кошмарной! Я не хотела этого чувствовать!
