Ярис рассмеялся:
— То есть ты клянешься, что, если кто-то будет шантажировать тебя жизнями детей, ты устроишь Армагеддон, в котором погибнет множество людей, включая детей?
— Примерно так, — кивнула я. Да, в этом раскладе меня ничего не смущало.
— Договорились, — кивнул Ярис со скрытой усмешкой. Кажется, он не совсем верил в мои слова, но мое дело предупредить. — Я донесу эту информацию до Халифа, если тебе так спокойнее.
— И мы постараемся держать свои эксперименты в максимальной секретности?
— Сложно будет это организовать, ведь зелень будет видно с плывущих мимо кораблей, — с сомнением произнес Ярис, но, заметив мое мрачное лицо, добавил: — но я приложу все усилия. Тебе будет обеспечена максимальная безопасность.
Я только вздохнула. Ярису-то я, как ни странно, верила. Я Халифу не верила и всей местной знати вместе взятой.
— Остальное обсудим завтра по дороге, — прервал он меня, заметив, как я покосилась в свой список. — Хорошенько выспись, дорога будет нелегкой.
— Без документов я с места не сдвинусь, — напомнила я.
— Я не забыл.
Ночью мне не спалось. Мне бы в воду сигануть и свалить... черт-черт-черт!
Сперва мешали звуки музыки и радостных криков — развлекались где-то в деревне студенты. Потом лаял собаки периодически, пока кто-то бродил по поселку. Сновала туда-сюда моя хозяйка в своей комнате, чем-то громыхала. Но вот уже все стихло, а сон никак не желал приходить.
Я ворочалась с боку на бок на брошенных на пол матрасах, то укутываясь в одеяла, то опять раскрываясь, меня то колотило от холода, то бросало в жар. Не выдержав, села на матрасе и призвала питьевую воду из бурдюка, что висел на моем кресле. Напилась, умылась — стало чуть легче, но я почувствовала «мало».
Пришло в голову, что мне еще кучу времени ехать во дворец Халифа с Ярисом наедине. Если среди студентов еще можно было как-то затеряться-отстать и сделать что-нибудь странное, то тут такой возможности не будет.
Получается, это последняя ночь, когда я более-менее свободна в своих действиях?..
От этой мысли меня буквально подкинуло с лежака. Мне срочно-срочно нужно было в воду, прямо сейчас, немедленно. Тем более, раз ночь в разгаре, все спят, а под боком есть целое озеро воды, пусть и чересчур соленой.
Я быстро надела платье и халифатский халат, волосы спрятала под платок, не желая тратить время на их заплетание. Мне очень хотелось ощутить, как вода будет играть с длинными прядями, потоки примутся массировать кожу головы... к черту человеческие прически, они мне сейчас ни к чему.
Хозяйка домика спала в проходной комнате, громко похрапывая. Удачно, учитывая, что старушка страдала, как и многие пожилые люди, бессонницей: засиживалась за вязанием после того, как я уезжала в свою комнату спать, а с утра еще до рассвета принималась хлопотать на кухне, да и ночами иногда чем-то громыхала, если просыпалась среди ночи. Но сейчас удача была на моей стороне, и я аккуратно проехала через ее комнату. Знахарка только всхрапнула, когда колесо моей коляски задело стол с тихим стуком.
Синее ночное небо было усыпано мириадами огромных ярких звезд, посреди которых царствовала полная голубая луна. Я улыбнулась ей, как родной. Я почти чувствовала, как она влечет меня, как наполняет своей силой... но лишь почти. Мне нужен был посредник, нужна была чистая стихия воды, и я собиралась до нее добраться.
Во дворе знахарки, чей дом когда-то был весьма зажиточным, стоял старый колодец, который я уже давно наполнила водой. Правда, подозреваю, что мое заклинание было бессрочным. Эффект сейчас не отличался от того, что сделали другие маги, но я подозревала, что вода будет прибывать по мере ее траты. Оставалось надеяться, что об этом нескоро узнают.
Поэтому я, не скупясь, хапнула воды и создала из нее для своей коляски что-то вроде гусеничного хода. Обычные колеса приподнялись над землей на десяток сантиметров, но проходимость стала куда лучше, а издалека посреди ночи вряд ли кто-то заметит модификацию.
Кивнув сама себе, я выскользнула за калитку и, порадовавшись, что дом знахарки на отшибе, поехала в пустыню. Прохладный ночной ветер разгонял сухой горячий воздух Мертвой Пустыни, и я ощущала в нем привкус воды и соли.
Я не стала ехать напрямик к озеру МаХалиф и к установкам опреснения, вместо объехала их по дуге и оказалась на противоположном берегу от деревни. Здесь уж точно можно быть уверенной, что никакой случайный студент не поведет на вечернюю прогулку к водоему очередную зазнобу.
С облегчением сбросила с головы платок, с тела платье, проклятые нижние юбки из жесткой ткани создающие объем и, наконец, в последнюю очередь — юбку-мешок, последнюю защиту моей тайны, на случай, если юбка как-то задерется.
С удовольствием расправила сложенный хвост, потянулась всем телом. Хорошо-то как!
Волна из озера скользнула ко мне навстречу и ласково подхватила уставшее тело. Я скользнула в озеро, словно в объятья матери после долгой разлуки.
Чуть поморщилась — слишком много соли, она неприятно пощипывала хвост, глаза и жабры. Не критично, но зачем терпеть?
Я лишь пожелала, и меня окружила прослойка менее соленой воды, защищая от неприятных ощущений. Подводные течения ласкали меня, разминая тело, будто самые умелые массажисты, от корней волос до кончиков плавника, не упуская ни одной чешуйки на хвосте.
Я скользнула глубже, ко дну озера, к самому глубокому его месту, где били из-под земли последние питающие его ключи, самые сильные из них. Легла там на спину прямо над ними, будто в джакузи, глядя на голубой круг луны сквозь толщу воды.
Вот оно. То самое ощущение единения, почти как в Храме, но слабее... и в то же время ярче, острее. Поток лунного света насыщает воду вкруг и меня вместе с ней, и я будто аккумулирую в себя эту энергию, и в то же время пропускаю ее через себя и распространяю вокруг... и собираю в ответ... не знаю... А, если вспомнить Храм... там было похоже, но... мягче, легче, будто он помогал этому процессу. И в то же время сильнее, мощнее, интенсивнее, так что едва справляешься — потому что это аппарат, который слишком мощен для меня, для моего тела и разума... А здесь и сейчас... так хорошо... и тяжело... почти больно... ярко, живо, словно я сама превратилась в кристалл, в котором преломляется и рассеивается свет. Божественно прекрасно и болезненно, внутри что-то дрожит, словно натянутая струна...
