— Жильета! — ахнул он возмущенно.
— Ты клялся, что у меня будет выбор, что никаких договоренностей у тебя еще нет... выдать меня замуж за этого старика...
— У вас не такая уж большая разница в возрасте! — возмутился лорд, но выглядел он при этом бледно.
— Двадцать лет.
— Он очень богат. Ты бы в браке с ним как сыр в масле каталась.
— Но я этого не желала. И ты знал. Ты обещал дать мне выбор.
— Эти молодые хлыщи все равно не были достойны того, чтобы связать себя кровью с нашим родом. А этот брак мог принести нам власть и влияние... — он встряхнулся и посмотрел Жильете в глаза: — Одумайся! Сколько можно жить как чернь? Ты заслуживаешь одеваться в эльфийские шелка, носить золотые украшения, иметь слуг и деньги на любой каприз...
— Меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть, — она дернула независимо рукой, и в этот раз лорд ее все же отпустил. — Не беспокойся, я не взяла из сейфа ничего тебе нужного, — и она спокойно поднялась вверх по лестнице.
Глиренс поднялся следом, кивнув лорду на прощание.
— Да что же это такое, опять не помирились. А я так старался, так старался, весточку отправил батюшке вашему... — причитал, открывая нам дверь, старик-библиотекарь.
Прежде чем сесть в карету, я завела руку за спину и извлекла бумажку — это было завещание главы гильдии ювелиров.
— Как ты только умудрилась его туда сунуть? Ты же далеко стояла, — фыркнула я, передав бумагу Жиль.
— Немного магии воздуха, — пожала плечами она. — Меня могли обыскать, а вот тебя поднимать стали бы вряд ли. Спасибо, Арина.
— Не за что, — хмыкнула я, и карета тронулась. Я посмотрела на Жиль, чуть прищурившись: — А Глиренс сражался за тебя, словно рыцарь.
Девушка заметно покраснела, и я довольно усмехнулась. А мне-то казалось, что она сделана из металла, с которым привыкла работать.
— Между вами что-то есть? — я с любопытством схватила ее за руку. — Признавайся!
Уголки ее губ опустились вниз:
— Он всегда будет видеть во мне только капризного ребенка. Я не такая... я не умею быть женственной, как другие девушки. Не умею улыбаться, соблазнять... единственное, что он готов дать мне — это отеческая забота. Он всегда таким был.
— Мне кажется, ты видишь картину немного искаженно, — нахмурилась я. — Поведение Глиренса вполне можно расценивать как знаки внимания.
— Ага, — усмехнулась она невесело. — Он всегда такой: сперва сделает комплемент, а потом тут же щелкнет по носу, как ребенка, — она с досадой махнула рукой. — Не будем об этом.
Вздохнув, я согласилась сменить тему:
— Так что там в завещании сказано?
Жильета послушно закопалась в документ. Читала несколько минут, а потом озвучила важные места:
— Вот здесь: «мой потомок-маг, вступивший в гильдию ювелиров любого города Империи, и доказавший свое мастерство в гильдии ювелиров Уркатоса, имеет право наследовать мое имущество, оставленное на хранении в гильдии ювелиров Уркатоса. Для подтверждения родства следует использовать амулет... такой-то..., хранящийся там-то...» а далее идет перечень имущества. Здесь разные украшения, шкатулки-ларцы, сам сейф для хранения, инструменты... ох, настоящие сокровища! А, вот еще: «если в гильдию вступили одновременно несколько моих потомков, выбран быть должен более талантливый, не зависимо от его возраста». Ну, и так далее, тут еще много условий, если есть выбор, но, кроме меня, по ювелирной стезе из семьи никто не пошел.
— Звучит неплохо, — улыбнулась я.
А сама задумалась. «Потомок-маг» — не слишком удачная формулировка. С одной стороны, слова использованы в мужском роде, к чему могут придраться. С другой стороны, в имперском, как и в русском, по умолчанию слова использовались именно в мужском роде. То есть, когда говорят «потомки», имеется в виду все дети человека, не зависимо от их пола.
Я поделилась этими размышлениями с Жильетой, и она согласилась, что здесь есть свои тонкости. Например, раньше слово «маг» не имело женского рода, точнее, он не использовался. Слово «магиня» стало активно распространяться только несколько десятков лет назад, до этого использовали обращения вроде «госпожа маг» или «леди-маг».
— Думаю, тебе потребуется юридическая помощь, чтобы тебя признали наследницей, — добавила я. — Я попрошу госпожу Фенерворс тебе помочь, она отличный профессионал. Теперь, когда само завещание найдено, остается главное — доказать, что ты подходишь под условия, установленные твоим прадедом. Мастер ты на зависть всем ювелирам Уркатоса, если не всей Империи, да и маг, так что тут не поспоришь. Осталось доказать, что «потомок» — это и к женщинам тоже относится.
— Ох, госпожа Бороув, я не могу принять вашу помощь еще и в этом, — растерялась Жиль.
— Опять! Зови меня по имени и на «ты», сколько можно «вы»-кать! Мы подруги и коллеги, мне только в радость, если относительно тебя восторжествует справедливость.
Глава 56
Наконец, когда мы доехали до дома, у меня уже руки тряслись от желания прочесть, что же там напереводил Ярис. Действительно ли он так хорошо знает пра-язык, как утверждал? Успел ли он перевести все до конца, или лорд Уркатороус появился раньше?
Мне даже хотелось по дороге, когда наш разговор с Жиль заглох, попросить Яриса передать мне свою тетрадь. Ну, в самом деле, я же ехала в карете, могла бы и почитать... но я все же сдержалась и отказалась от этой идеи.
Наконец, когда мы приехали домой, я оставила Жиль прощаться с Глиренсом, а Яриса пригласила в свой кабинет. Он с усмешкой уселся в кресло для посетителей и положил передо мной тетрадь.
— Здесь все? — спросила я, холодея.
— Все, что возможно было разобрать.
Я судорожно подхватила тетрадь и углубилась в чтение. Почерк у Яриса был аккуратный и разборчивый, будто не обычные записи, а каллиграфическая надпись с завитками и разной толщиной штрихов. Даже немного завидно, я так не могла даже на русском, разве что на компьютере нарисовать. Читать текст было легко и удобно.
«...мир уничтожен, и мы остались последними на его руинах...» — гласила первая надпись, и меня передернуло от ее депрессивного настроя. Я попила воды и продолжила.
