Интересно, я для него хоть чем-то отличаюсь от вереницы его одноразовых пассий? Нет, конечно, он говорил, что только меня приводил к себе в квартиру, но… так ли много это значит на самом деле?
В общем, встряхнувшись, я решила оставить все как есть. Не позвонит — ну что ж, ладно. Так, наверное, даже будет лучше. Никаких лишних надежд и иллюзий, все равно ведь какие серьезные отношения могут быть между наследником владельца крупного холдинга и простой девчонкой-сиротой, без средств и связей. А на роль постельной куклы и содержанки я не согласна. Те ночи, что у нас были — лишь нелепая случайность. Вот пусть и дальше остаются волшебным миражом, ошибкой юности, мимолетным эротическим приключением.
Я не буду себя корить за случившееся, оно все равно ведь уже произошло, а мне, наверное, был необходим такой постельный опыт, после неудачи с Питом особенно. Теперь я хоть знаю, какое удовольствие можно получить от секса. Подумав о том, что могла всю жизнь прожить с человеком, с которым вместо страсти одна сплошная мука, нервно ежусь.
В итоге с большим трудом мне все же удалось восстановить душевное равновесие. Я смогла перестать пялиться на экран в ожидании весточки от него и сосредоточиться на делах насущных.
Только как же в этом мире без подставы. Пока витала в облаках, не могла полностью уйти в учебу и как результат — завал мини-зачета по микробиологии и иммунологии. Ну как завал — тройка, но для меня это не результат.
Печально сижу, смотрю на листки со своей работой и думаю, как уговорить миссис Питерс на пересдачу. Она, конечно, отличный специалист в своей области и хороший педагог, но вместе с тем очень строгая, требовательная и принципиальная. И никому не делает поблажек или уступок. Так что даже не знаю как быть, она потребует убедительных объяснений, почему мне следует разрешить пересдать материал.
Кроме того, у нее какое-то странное отношение именно ко мне. Нет, она не занижает мне баллы, просто смотрит гораздо строже, чем на остальных. И требует большего, большего знания материала, дольше опрашивает, задает разные каверзные вопросы. После ее пар я всегда чувствую себя выжатой как лимон.
Звенит звонок, оповещающий об окончании пары, отрывая меня от невеселых раздумий.
Одногруппники собирают свои вещи, берут сумки и веселой толпой резво топают на выход. Я же медлю, запихивая учебники и тетради в сумку, все никак не решаясь подойти к преподавательскому столу и попросить о пересдаче.
Наконец глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, иду вперед и в этот момент голос миссис Питерс останавливает меня.
— Элейн, задержитесь на пару минут.
От неожиданности я замираю на месте, ловя сочувственные взгляды от ребят.
— Держись, — шепчут мне Лизи и Тони, неплохие девушки, соседки по ряду, и последними выходят из кабинета, оставляя меня с миссис Питерс один на один.
Глава 22. Неожиданные откровения
— Присаживайся.
Задержав дыхание, я прохожу вперед и сажусь за стол, стоящий напротив преподавательского. На несколько минут в комнате повисает неловкая тишина.
— Элейн, у тебя что-то стряслось? — наконец профессор начинает разговор. — В первый раз вижу, что ты не усвоила пройденный материал.
Замираю на несколько секунд, язык стал похожим на камень, тяжелым, мертвым и неподъёмным. Взглядом скольжу по исцарапанной столешнице, собираясь с мыслями.
— Не хочешь рассказать? Возможно, я бы могла тебе помочь?
Удивленно вскидываю на нее глаза. Красивое холеное лицо, глаза смотрят чрезвычайно серьезно, но нет той суровости, строгих повадок, к которым я привыкла за эти месяцы второго учебного года. Я ожидала упреков, отповеди, долгих нотаций, но никак не думала услышать предложение о помощи. Естественно, я не могу рассказать ей о настоящей причине моей разболтанности, но в таком настроении, похоже, у меня есть все шансы добиться пересдачи.
— У меня все нормально, миссис Питерс, правда. Ну, насколько это возможно. Я очень расстроена своим провалом, и сама не знаю в чем причина. Возможно, слишком много внимания уделила другим предметам, немного запуталась в теме, может, мне стоит пропить витамины для улучшения памяти. Если позволите, я бы очень хотела пересдать. Меня не устраивает такой низкий балл, я сделаю все возможное, чтобы его улучшить.
Выпаливаю эту тираду на одном дыхании и смотрю на педагога, скрестив в карманах пальцы на удачу.
И снова молчание, тягучее, напряженное. Миссис Питерс встает и идет к шкафу, а я вся обмираю. Неужели откажет?
Через пару минут она возвращается с черным кожаным ежедневником в руке, открывает и перелистывает.
— Так, давай посмотрим. У меня окно в следующий понедельник в четыре часа. Сможешь подойти на пересдачу?
Меня накрывает волной облегчения и я поспешно киваю. Правда, в это время у меня семинар и лекция по философии, но с этим я без проблем разберусь.
Преподавательница смотрит на часы: уже почти шесть. Похоже, у нас обеих была последняя пара.
— Есть какие-либо вопросы? Что именно по разделу было непонятно? У меня еще полчаса свободны, можем пройтись по тем пунктам, которые вызвали затруднение.
О, а вот это вообще подарок судьбы. Следующие полчаса мы штудируем некоторые проблемные для меня моменты по темам, после чего я с чувством довольства убираю вещи в сумку и поднимаюсь.
— Спасибо за консультацию, — немного мнусь, снова начиная ощущать неловкость. — Я могу идти?
Миссис Питерс внимательно смотрит на меня, как будто что-то взвешивая, решая для себя. Затем выглядывает в окно и спрашивает словно невзначай:
— Как поживает твоя мама?
Этот вопрос меня так озадачивает, что я даже не сразу нахожусь с ответом. При чем тут моя мама? Они что, были когда-то знакомы? Это вообще возможно?
— Что, простите? — решаюсь в итоге переспросить, ибо у меня сильное подозрение по поводу того, что мой утомленный мозг могло просто переглючить. Ну с чего моему преподу интересоваться делами моей мамы. Ну не бред ли?
— Как дела у Мариссы, все хорошо? — оборачивается ко мне и улыбается, но улыбка эта грустная.
А меня уже не держат ноги. Опускаюсь на стул и сжимаю сумку в руках.
— Мамы больше нет в живых. Уже больше года.
Закрываю глаза и утыкаюсь лицом в сумку, пытаясь подавить эмоции. Получается из рук вон плохо. Не пережила я еще смерть мамы, самого родного в жизни человека, не отпустила. Потому и накрывает пеленой горя, почти такой же сильной, как и в первые дни после похорон.
— Господи, мне так жаль. Вот, держи, — беру из рук профессора платок и вытираю выступившие на глазах слезы. Но несмотря на свое состояние, все же замечаю как потрясена миссис Питерс. Лицо бледное, руки дрожат, глаза подозрительно блестят от влаги.
— От чего, от чего она умерла? — спрашивает еле слышно, берет в шкафчике стаканы и наливает в них минералку. Один протягивает мне. Киваю в знак благодарности и отпиваю несколько глотков, приходя в себя.
