— А что именно вас не устраивает, граф? Вы имеете прямые доказательства, опровергающие сказанное в суде свидетелями со стороны защиты? Или не можете поверить, в то, что ваш сын настолько чуток, заботлив и доброжелателен, что пожертвовал собственным здоровьем, но спас жизнь своей невесты? — с долей снисхождения в голосе вопрошал герцог.
— Вы не смеете… Я сгною эту мерзавку в тюрьме и вас… — покрасневший от возмущения и злости Владимир Петрович явно не мог сдерживать себя и тряс кулаками, угрожающе глядя в глаза француза.
Громкое протяжное мычание заставило вздрогнуть и прижать ладонь к груди там, где стучало мое беспокойное сердечко. Константин смотрел на меня и старательно пытался что-то сказать, мне даже почудилось, что в его глазах блестели слезы.
— Ос…тавь… ос-тавь… ее, па-па! — десятки глаз устремились к лицу несчастного графа Крайнова-младшего, который дрожащей рукой вцепился в ладонь отца и отчаянно пытался выговорить три жалких слова. Когда же ему это, наконец, удалось, он попытался произнести еще что-то, но лицо его исказилось гримасой боли, а звуки перестали казаться связными. Крайнов, тот самый Крайнов, что смог превратить мою жизнь в настоящий ад, сейчас вызывал во мне сострадание и даже муки совести…
— Прости… — севшим голосом произнесла я.
Происходящее вокруг вымотало меня, я старательно притворялась, я пыталась сыграть роль до конца. Но теперь мои силы иссякли. Меня тоже трясло и лихорадило, стакан с водой опустел, но я все равно мучилась от ужасной жажды и тяжело дышала. Кажется, я тоже превратилась в чудовище, которое отлично умеет лгать, глядя людям в глаза!
— Риана Николаевна, вы побледнели, вам не хорошо? — голос Бопре я услышала неотчетливо, словно сквозь вату.
Я опустила голову и устало закрыла глаза, потому что мир вокруг кружился и расплывался.
— Хватит, прошу вас, просто закончите это все… я больше не могу! — сонно пробормотала я, опускаясь головой на холодное дерево.
Шум вокруг становился тише. Или это все оттого, что я больше ничего не ощущала и не видела? Во мраке мнился мне образ Крайнова — пугающе мрачный и печальный одновременно. Его глаза казались мне мертвыми, и я, холодея от ужаса, пыталась спрятаться от них как можно дальше. Я оборачивалась, бормотала что-то о прощении и пыталась вырваться, пока не поняла, что руки, обхватившие мою талию и прижавшие к чему-то твердому, но живому, были теплыми…
Глава 22
Риана словно тает на глазах, и в какой-то момент я вместе с остальными перестаю думать, что она просто хорошо играет свою роль. Я сознаю, что сказанное ею, было продиктовано мной тремя днями ранее, и все равно…верю каждому слову!
Но разве можно так правдоподобно изображать дрожь в голосе, лить слезы, спотыкаться на слове и так искренне подавлять рвущиеся всхлипы? Я вижу, как меняется цвет ее лица, как ее ведет, будто она с трудом держится на ногах…
Сначала это вызывает во мне некую тревогу: я не готов иметь дело с еще одной слишком хорошей актрисой. Потом я начинаю думать, что она все же испытывает чувства к этому уроду-Крайнову, и его странная и неожиданная реакция на ее слова вызывает еще большее подозрение! С чего бы графу так дергаться, позориться перед всем залом и все же во всю глотку мычать, пытаясь выговорить эти слова?!
Но стоило Риане рухнуть на скамью и опустить побелевшее лицо, как я, наконец, понял, что ей просто действительно плохо, а я, как ревнивый осел, думал, о чем угодно, но не об этом. Рывком встаю со своего места, отталкиваю секретаря, который явно решил подпихнуть ей очередной стакан воды, и подхватываю в тот момент, когда она уже было намеревалась соскользнуть на пол. Глаза закрыты, дыхание замедленное и едва уловимое, бледное лицо, темные круги под глазами, посиневшие губы и ледяные руки.
Доктор Этьен Робер тоже встает со своего места, но я останавливаю его взглядом.
— Нет! Здесь есть врач, которому я могу доверить здоровье графини, вы приглашены только в качестве свидетеля!
Мне решительно наплевать, что подумают обо мне собравшиеся, я по горло сыт их обвинениями! Девушка упала в обморок, и ей явно нужна помощь. Подхватив Риану на руки, я поднимаюсь вместе с ней и намереваюсь вынести ее из душного зала.
— Разбирательство по делу будет перенесено, — произносит мне в спину судья.
Я замираю и разворачиваюсь к нему лицом. Не стоило им меня злить…
— Нет, Ваша Светлость, приговор будет вынесен сегодня же. Риана Николаевна успела выступить, сейчас я передам ее в руки лечащего врача и вернусь. Как вы видите, она нуждается в лечении и не может больше находиться в стенах сырой камеры! Так что вопрос о заключении под стражу этой девушки будет решен сегодня!
Широким шагом покидаю зал. В соседней комнате действительно находится профессор Градов. Он уже наблюдал Риану, и я попросил его приехать сегодня и дождаться окончания разбирательства. Однако я и представить не мог, что она не выдержит. Хрупкое здоровье девушки вызывает серьезное беспокойство: она не создана для испытаний, с которыми ей постоянно приходится сталкиваться!
— Николай Федорович, графиня едва дышит, помогите ей, а я постараюсь вернуться, как можно быстрее! — сухо бросаю я, осторожно опуская девушку на кушетку.
Доктор не задает лишних вопросов, бросает на пациентку короткий, но цепкий взгляд и распахивает свой чемоданчик, а я торопливо покидаю помещение.
Один из стражников уже поджидает за дверью, охраняя «преступницу». Фыркнув, отодвигаю юнца в сторону и возвращаюсь в зал.
Я решительно не понимаю смысла продолжать этот балаган!
— Позвольте поинтересоваться, — одариваю графа Владимира Крайнова недоброжелательным и предупреждающим взглядом. — Ваша сторона все еще имеет претензии к графине Риане Николаевне? По-моему, ваш сын не желает зла этой несчастной девушке?!
Мне больше незачем притворяться и быть вежливым: в конце концом, я в состоянии сгноить обоих графов в казематах, хотя это обойдется мне очень дорого и потребует немалых усилий, но… на что только не пойдешь, ради мести!
— Она отравила Константина, едва не убила, вы хотите, чтобы это сошло ей с рук? — возмущается крайне непонятливый граф.
— Именно этого я и хочу! — спокойно соглашаюсь с ним. — А что, ВЫ желаете со мной поспорить? — я не сдерживаю насмешливую улыбку, и он наконец-то понимает, что моя бравада вовсе не показная.
Крайнов умолкает, его сын смотрит мне в лицо не мигая. Я не сомневаюсь в том, что именно сейчас испытывает графский отпрыск. Не любишь проигрывать и упускать свое, парень? Увы, но до нее тебе больше не дотянуться! Его руки судорожно сжимают деревянные подлокотники, но он не произносит ни единого звука.
— Ваша честь, я готов взять ответственность за душевное здоровье графини на себя, могу быть ее опекуном до тех пор, пока девушке не станет лучше. Я знаю хороших специалистов во Франции, которые смогут оказать ей необходимую помощь! — я усаживаюсь на свое место, судья коротко кивает, принимая мое предложение на рассмотрение, и удаляется из зала для вынесения приговора.
