— Со мной и моим ребенком все в порядке, Ваша Светлость! — я гордо вскидываю подбородок и отворачиваюсь, демонстративно разглядывая речной пейзаж.
— Вы виделись с моим племянником? — пытаясь считать мои эмоции, предположил герцог.
— Не имела такого удовольствия! — пожала плечами, пряча взгляд.
— Значит, слышали наш разговор? — с уверенностью заключает Оливер.
— Именно! — соглашаюсь, потому что врать этому мужчине заведомо бесполезное занятия. И… мне нравится говорить ему правду, не боясь последствий.
— Не понравился? Считаете, что я поступаю жестоко?
— Снова в цель! Вы ужасно проницательны!
— Что же вызвало в вас наибольшее возмущение?
— Пожалуй, очень многое! — фыркнула в ответ.
— Помните, я сказал, что мой ребенок не будет бастардом, незаконнорожденным?
— К чему вы об этом сейчас?
— Такая участь постигла моего племянника! Его отец уже был женат и изменял супруге с какой-то оперной певицей. Сына от нее он, конечно, не хотел и не собирался признавать. Но от жены у него родились только дочери: старшая умерла от чахотки, а младшая ушла в монастырь! И вот он стар, болен, баснословно богат, имеет титул герцога и не имеет наследника, которому мог бы передать все свои богатства, земли и титул! Он вдруг осознает, что именно на нем прервется великий род фон Таменбергов Забытый и брошенный когда-то сын мог бы решить эту проблему! Старик подал прошение и получил высочайшее дозволение признать Эрика законным наследником, но тот презирает отца настолько глубоко, что не желает ни его денег, ни его титула!
— Его можно понять, — задумчиво пробормотала я.
— Можно! Побороть собственную гордость и простить отца будет непросто! Я не уверен, что Эрик пойдет на такое, слишком глубоки его раны! И, знаете, Риана, я бы не хотел однажды оказаться на месте брата! Мой ребенок будет иметь все, что имею я! — решительно заключает герцог и я, наконец, понимаю, к чему он поведал мне эту историю.
— Вы думаете, именно деньги и титул делают нас счастливее?
— Нет, и никогда так не считал! Счастливым человека может делать крепкая семья! Богатая или бедная, уважаемая или никому неизвестная, но любящая семья! Вы согласны со мной? — он сверлит меня пронзительным взглядом.
Я молчу, поджимая губы. Спорить было бы глупо…
— Я хочу, чтобы у моего ребенка была именно такая семья!
Мурашки пробегают по коже от одного лишь взгляда, так глубоко царапающего душу…
— Наличие обоих родителей еще не гарантирует счастливого детства! — пытаюсь защищаться и, наверное, выглядит это очень жалко.
— Послушайте, еще недавно я был убежден, что никогда больше не окунусь в этот омут! Никогда больше не поверю женщине! А сегодня я готов пойти на все, что угодно, лишь бы сделать вас своей женой! Вы не сбежите от меня, не спрячетесь! Даже, если вы не любите меня, я заставлю вас! — со всей присущей ему страстностью заявляет Оливер, сжимая пальцы на моих плечах.
— Заставите меня… любить вас? — удивленно переспрашиваю его.
— Именно! — заверяет меня, слегка склоняясь к моему лицу.
— Вы точно сумасшедший! — я нагло улыбаюсь и я почти уверена, что мой диагноз верен.
— Возможно! Ведь я говорю с призраками и вижу их во сне и наяву, — горько насмехается над собой Оливер.
— Вы просто все еще любите ее, и пытаетесь заглушить боль утраты… мной! Но очень скоро вы поймете, что это невозможно, и начнете раздражаться, отталкивать, винить во всех бедах, ревновать, презирать меня и моего малыша! — мне и самой неспокойно от высказанных слов, но я ведь так хочу увидеть в его глазах правдивый ответ.
— Это не так! — не задумываясь, отзывается герцог, касается моего лица кончиками пальцев в невинной ласке.
Мне кажется, что я читаю в его глазах еще одну фразу или скорее признание, но они остаются в воздухе, а я нервно передергиваю плечами.
— Ну, конечно! — продолжаю ершиться, и в то же время прячу вздох облегчения.
Где-то совсем близко раздается хруст треснувшей ветки, и мы оба оборачиваемся, удивленно застыв на месте. Сердце испуганно сжимается в груди, когда я узнаю охотника, нацелившего свое ружье прямо на нас.
— Егор? — удивленно произношу.
Высокий парень лет двадцати пяти — двадцати семи со злым обветренным лицом и наглым прищуром верой и правдой служил отцу самым жестоким и бессердечным цепным псом! Он хороший охотник и следопыт, потому что вырос в лесу в семье лесника, но больше всего он любил охотиться вовсе не на дичь, а на людей! Егор предпочитает отлавливать беглых крестьян, наказывать их по указке отца и под его одобрение! Он не жалел ни женщин, ни детей, ни стариков, если те провинились перед барином! Я боялась его куда больше управляющего Степана: тот хоть и был предан отцу, но природной жестокостью никогда не отличался и удовольствия, калеча своих, не получал. А Егор… отец несколько раз позволял ему наказать меня кнутом, и эти шрамы останутся со мной на всю жизнь!
— Давно не виделись, сударыня! — парень улыбнулся мне белозубой улыбкой. Искренне улыбнулся — соскучился! Целый год не доводилось ему увечить меня!
— Ты знаешь, кто это такой? — спросил герцог, поравнявшись со мной плечом к плечу.
— Палач моего папочки! Его художества на моей спине тоже присутствуют! — не сводя взгляда с охотника, ответила ему.
— Чего вы хотите, молодой человек? — задвигая меня себе за спину и полностью скрывая от холодных глаз палача, выкрикнул Оливер.
— Егора нельзя подкупить, он слишком сильно любит причинять боль! — с грустью произношу я.
— Посмотрим, — шепнул француз.
— Я служу барину и пришел исполнить его волю! Вы очень кстати здесь оказались: не думал, что застану вас обоих в столь удобном месте! — искренне радуясь, восклицает Егор.
— И чего же хочет твой барин? — голос Оливера звучит спокойно и ровно, но я все равно чувствую его напряжение.
— Князь просил передать вам его благословение, — насмешливо проговорил Егор, направляя ружье в грудь герцога.
Я чувствую страх и головокружение, испуганно оглядываюсь по сторонам, надеясь увидеть того, кто сможет помочь, но вокруг кроме нас ни души.
Я слышу, как щелкает затвор и жмурюсь, затыкаю уши, когда раздается оглушающий выстрел. Он эхом звучит в моей голове снова и снова, и я истошно кричу, срывая голос. Падаю на землю, словно скошенный стебелек.
Кровь окрашивает снег, я испуганно тянусь дрожащими пальцами к мужчине, что лежит рядом и мучительно жмурится.
— Цела? — хрипло спрашивает он меня.
Глотаю слезы, пытаясь зажать рану в его плече, совершенно забыв про стрелка, пока над ухом не раздается еще один выстрел.
Я испуганно вскрикиваю — пуля прошла мимо нас.
