Глава 4
Это продолжалось уже целую неделю: граф перевоплотился в пай-мальчика, заботливого и обеспокоенного судьбой одинокой вдовы, преданного ДРУГА, спешащего мне на помощь. Он все еще не заговаривал о наших прошлых конфликтах, словно ничего такого между нами не было, и он не оскорблял меня и не выставлял алчной интриганкой, словно это и не он вовсе смотрел на меня, как на жалкую и невзрачную букашку…
А меня это несколько задевало, потому что мне хотелось видеть искренность в его глазах, хотелось слышать раскаяние в голосе, хотелось почувствовать его любовь. Так глупо, так наивно, но я ведь влюбилась в него с первого взгляда: никто не спросил моего мнения на этот счет — это просто случилось и все, и теперь мое сердце всегда бьется чаще и сильнее в его присутствии.
Я продолжала сохранять при нем некоторую отстраненность и официальность в общении, тоже принимая участие в этом спектакле под название «Давай забудем все, что было раньше, и начнем сначала!».
Это было так соблазнительно — мечтать о чем-то запретном, дерзком, по-настоящему опасном!
За эти дни мы вместе успели сделать многое: например, разобрать гору бумаг, навести шороху среди старост моей округи. Одного из них я приняла прямо у себя в доме, и я впервые была так резка и даже груба с крестьянином, но чувствовала, что поступаю справедливо и что это не делает меня подобной отцу или покойному графу, ведь строгость и жестокость не одно и тоже!
Сегодня выдался ясный и довольно теплый для зимы день, и мы выехали в соседнюю деревеньку, Аксаковку, и там разбирались с обманщиками прямо на месте.
Крайнов молчаливо наблюдал со стороны за тем, как я из примерной ученицы превращаюсь в злобную фурию и, кажется, ему это нравилось. Но это ведь была не настоящая я!
Пообещав старосте — рослому детине с суровым обветренным лицом — что в следующий раз лишу его не только должности, но и половины участка, я гордо направилась к своей карете. Трость все еще была при мне и, почувствовав некоторую слабость, я опиралась на нее, уверенно преодолевая расстояние между мной и графом.
— Думаете, его впечатлила моя речь? — спросила его, заглядывая в темные и немного лукавые глаза.
— Думаю, да! — уверенно ответил он, одаривая меня легкой полуулыбкой. — Но тебе теперь предстоит постоянно соответствовать образу строгой, всезнающей и справедливой хозяйки! — напомнил тут же.
Я картинно вздохнула — куда ж мне теперь деться-то!
Константин галантно распахнул передо мной дверь кареты, а я вежливо ему улыбнулась и воспользовалась поданной мне в помощь ладонью.
В дороге мы говорили немного, преимущественно потому что мне этого не хотелось: оказываясь с ним наедине в столь ограниченном пространстве, я испытывала дикое волнение и ужасно боялась себя выдать. Я все время смотрела на бескрайние заснеженные поля и коротко отвечала на его реплики.
— Вы выглядите обеспокоенной, — неожиданно произнес он, и я тут же вздрогнула и посмотрела на него.
— Глупости, что вы такое говорите, граф!
Он немного прищурился, словно пристальнее вглядываясь в меня.
— Скажите, вас тяготит моя компания, Риана?
Я удивилась такому вопросу: ну не мог он не понимать и не видеть того, что происходило со мной на самом деле.
— Пока что вы были весьма полезны для меня… — начала я.
— Я знаю, — перебил он и немного придвинулся ко мне, оказавшись теперь ровно напротив.
— Но все же… вы как будто — боитесь меня!
— Право, вы глубоко заблуждаетесь! Я не боюсь вас! — усмехнулась ему в глаза, а внутри при этом что-то болезненно сжалось.
— Но вы продолжаете держать меня на расстоянии от себя, словно я прокаженный! — утвердительно заявил он.
Я не скрывала удивления.
— Позвольте, но ведь вы сами в этом виноваты, граф! Разве не вы так горячо и яростно выставляли меня мошенницей и обвиняли в корыстности и неискренности, думаете так легко забыть нанесенное вами оскорбление?
Я неожиданно разозлилась, наконец-то осмелившись высказать ему все, что думаю!
— Вы точно сердитесь на меня! — услышала в ответ я насмешливую фразу, вместо вполне ожидаемых оправданий и извинений.
— Да вы просто…
«Невыносим», «неисправим», «наглый до отвращения» — хотела сказать ему, но не успела, потому что он обнаглел на столько, что вдруг позволил себе поцеловать меня: вот так прямо посреди моей реплики, не спрашивая дозволения и вообще не интересуясь моим мнением на этот счет. Он поцеловал меня так, что мне вдруг показалось, будто я падаю в пропасть, растворяюсь в нем, перестаю быть собой, перестаю существовать, словно нет в моей жизни ничего важнее одного этого поцелуя…
Прохладные ладони коснулись моей шеи, и легкий холодок электрическим разрядом прошелся по коже. Я вздрогнула, попыталась отстраниться и вдруг поняла, что не могу этого сделать. Граф нависал надо мной, правая его рука уже пыталась проникнуть за полы моей шубки, а левая обхватила затылок и не позволяла отстраниться.
Я разозлилась так сильно, что смогла оттолкнуть его. Мне не хотелось, чтобы меня подавляли снова! Когда мужчины начнут интересоваться моим мнением на свой счет? Это что сейчас совсем не принято?!
— Вы выглядите рассерженной! Но ведь вам понравилось! — произнес граф, с наглой улыбкой разглядывая меня.
О, вот и его любимая физиономия самоуверенного проходимца! Наконец-то я вижу его истинное лицо, а то уж было начала забывать!
Я перевела духи обожгла его недобрым взглядом.
— Может, мне следует приказать высадить вас? Думаю, пешая прогулка по снегу пойдет вам на пользу, и вы наконец-то снова начнете думать головой, граф! — отозвалась я.
— Я думаю, вы не настолько жестоки, графиня!
— Вы так уверены? Прикоснитесь ко мне еще раз и рискните проверить свое предположение! — предложила этому наглецу и даже приглашающее развела руки в сторону.
Думаете, он после этого присмирел? Нееет, Крайнов, судя по всему, окончательно тронулся рассудком за эти дни, потому как он с новой силой ринулся в бой, снова прижавшись ко мне и с еще большим жаром целуя меня, а я… поддалась, опустила щиты, позволила чувствам взять верх, робко отвечая на его нетерпеливые и требовательные поцелуи.
Почему-то не хватало воздуха, отчего-то пекло в груди, а еще было страшно отдавать и доверять ему так много. Снова почувствовала на себе руки, решительно прижимающие меня к мужской груди. Крайнов, не задумываясь, потянулся к пуговицам и принялся расстегивать на мне верхнюю одежду. Горячая ладонь обхватила мою шею в легком удушающем жесте и так же бесцеремонно опустилась ниже к ключицам.
Я пришла в себя в тот же миг! Что же я позволяю ему? За кого он вообще меня принимает? Всего пара мучительных мгновений, прежде чем я со злостью укусила его, почувствовав привкус крови на своих губах. Руки сжались в кулаки, и мне даже достало сил оттолкнуть от себя ошарашенного такой дерзостью с моей стороны графа.
