Он не может жить. Он знает будущее, но не в состоянии спасти кого-либо.
Эти жертвы, они звонят. Эти хронические страдальцы. Они звонят. Они убивают мою собственную маленькую скуку. Это лучше, чем телевидение.
Я говорю ему: Давай же. Я только наполовину проснулся. Три часа ночи, а мне завтра на работу. Я говорю ему: торопись, пока я снова не заснул. Жми на курок.
Я говорю, что этот мир не настолько прекрасен, чтобы оставаться в нем и страдать. Зачем ему этот мир?
Большую часть времени я убираюсь в чужом доме. Полный рабочий день раб, по совметительству — бог.
Опыт подсказывает мне убирать трубку подальше от уха, когда я слышу маленький щелчок спускового механизма. Взрыв, всего лишь взрыв, и где-то там мой собеседник падает на пол. Я — последний человек, с кем он разговаривал, и я засыпаю еще до того, как утихает звон в ушах.
На следующей неделе надо найти некролог, 15 сантиметров газетной колонки о вещах, не имеющих значения. Некролог нужен, иначе ты не не будешь уверен, случилось ли это, или это был только сон.
Я не жду, что ты поймешь.
Это просто еще один вид развлечений. Когда ты имеешь такую власть — это кайф. Из некролога я узнал, что парня звали Тревор Холлис, и что чувствовал он себя превосходно. Признавать это убийством или нет, зависит только от степени твоей религиозности. Я не могу сказать, что вмешательство в критические ситуации было моей собственной идеей.
Правда в том, что это ужасный мир, и я прекратил страдания того парня.
Идея появилась, когда в газете поместили объявление о настоящей горячей линии помощи в кризисных ситуациях. Номер телефона, напечатанный там, случайно оказался моим. Это была опечатка. Никто не обратил внимания на исправление, сделанное на следующий день, и люди просто начали звонить мне днем и ночью со своими проблемами.
Пожалуйста, не думай, что я намерен спасать их жизни. Быть или не быть — это не мое решение. И не думай, что с женщинами я говорю как-то по-другому. С ранимыми женщинами. С эмоциональными калеками.
Однажды я чуть было не устроился работать в McDonald's, и я пошел туда только для того, чтобы видеть молоденьких девушек. Негритянок, испанок, белых, китаянок. В приглашении на работу было сказано о том, что в McDonald's работают люди различных рас и этнических групп. Это девушки, девушки, девушки. И еще в приглашении было сказано, что если у тебя одно из следующих заболеваний:
Гепатит А
Сальмонелла
Шигелла
Стафилококк
Гардия
или Кампилобактер, то тебе откажут в приеме на работу. Если ты встречаешь девушек на улице, у тебя нет гарантий, что у них нет таких заболеваний. Ты не можешь быть настолько внимательным. Хотя девушка может прийти устраиваться в McDonald's и сказать, что она чистая. И еще очень велик шанс, что она молодая. Очень молодая. Совсем юная. Юная и такая же глупая, как и я.
Восемнадцати-, девятнадцати-, двадцатилетние девушки; я хочу с ними только поговорить. Студентки колледжей. Старшеклассницы. Эмансипированные подростки.
То же самое и с суицидальными девушками, звонящими мне. Большинство из них так молоды. С мокрыми от дождя волосами, они звонят мне из телефонов-автоматов, чтобы просить о спасении. Целыми днями рыдают в одиночестве на кровати, а затем звонят мне. Мессия. Звонят мне. Спаситель. Они шмыгают носом, задыхаются, и рассказывают мне все, о чем я прошу, в самых мелких подробностях.
Иногда так приятно слушать их в темноте. Девушка мне доверяет. Телефонная трубка в одной руке, и я представляю, что другая моя рука — это она.
Я совсем не хочу жениться. Я восхищаюсь парнями, которые решаются сделать татуировку.
Как только газета стала печатать правильный номер, звонки начали иссякать. Толпы людей, которые звонили мне поначалу, либо уже были мертвы, либо положили на меня. Ни одного нового звонка. И в McDonald's меня не примут. Поэтому я изготовил пачку больших объявлений.
Выделяющихся объявлений. Их должно быть легко прочесть ночью, когда кто-нибудь плачет, выпив или обкурившись наркоты. У моих объявлений белый фон и черные буквы, гласящие:
Дай Себе, Своей Жизни, Еще Один Шанс. Позвони, И Мы Поможем. Далее — мой номер телефона.
Или вот такой текст:
Если Ты Молодая Сексуально Безответственная Девушка, Имеющая Проблемы с Алкоголем, Мы Поможем Тебе. Звони — и дальше мой номер телефона.
Последуй моему совету. Не пиши объявлений второго вида. Если ты напишешь их, к тебе придет кто-нибудь из полиции. Они могут вычислить тебя по телефонному номеру и внести в список потенциальных преступников. После этого перед каждым телефонным звонком ты будешь слышать щелк … щелк … щелк … звуки подслушивающего устройства.
Последуй моему совету.
Если ты расклеишь объявления первого вида, тебе будут звонить люди, желающие исповедаться в грехах, пожаловаться, спросить совета, найти поддержку.
У девушек, с которыми ты знакомишься, жизнь всегда хуже некуда. Гарем женщин, находящихся на грани, будут хватать свои телефоны и просить тебя перезвонить им. Пожалуйста. Перезвони. Пожалуйста.
Назови меня сексуальным хищником, но когда я думаю о хищниках, мне представляются львы, тигры, большие кошки, акулы. Это не очень-то похоже на отношения хищника и жертвы. Это не отношения падальщика, стервятника, или смеющейся гиены с трупом. Это не отношения паразита и носителя.
Мы ничтожны вместе.
Это противоположность «преступлений без жертвы».
[1]
Главное — расклеить объявления возле телефонов-автоматов. В грязных телефонных будках возле больших мостов. Рядом с барами, где люди, которым некуда идти, засиживаются до закрытия.
И сразу начнутся звонки.
Тебе понадобится один из тех микрофонов, при использовании которых кажется, будто ты говоришь откуда-то издалека. Люди будут звонить тебе со своими проблемами и услышат, как ты спускаешь воду в туалете. Они услышат рев миксера и поймут, что они тебе пофигу.
В те дни мне были нужны беспроводные телефонные наушники с микрофоном. Что-то типа плеера Walkman, но говорящего о человеческих страданиях. Жить или умереть. Секс или смерть. Так можно освободить руки и решать чужие судьбы каждый час, когда люди звонят поговорить об их одном ужасном преступлении. Ты отпускаешь им грехи. Ты выносишь им приговор. Ты даешь парням, находящимся на грани, телефоны таких же девушек.
Будто в молитвах, ты слышишь жалобы и просьбы. Помоги мне. Услышь меня. Веди меня. Прости меня.
Телефон опять зазвонил. Тонкий покров из панировочных сухарей на телячьей котлете уже практически невозможно привести в порядок, а на линии новая рыдающая девушка. Я с ходу спрашиваю, доверяет ли она мне. Я спрашиваю, расскажет ли она мне все.
