«Пошел,» — говорит агент.
Я прозевал свой выход.
На сцене открывающий проповедник кричит в микрофон: Тендер Брэнсон. Единственный, неповторимый, последний уцелевший, великий Тендер Брэнсон.
Агент говорит мне: «Подожди». Он выдергивает сигарету из моего рта и выталкивает меня в проход. «Теперь иди,» — говорит он.
Все руки тянутся к проходу, чтобы прикоснуться ко мне. Передо мной на сцене яркие прожектора. В темноте вокруг меня улыбки тысячи безумных людей, которые думают, что любят меня. Все, что мне нужно — это встать в лучах прожекторов.
Это умирание без с неконтролируемым исходом.
Пистолет тяжелый, и он стучится в бедро в кармане брюк.
Это семья без семейственности. Отношения с людьми, которые не имеют к тебе никакого отношения.
На сцене тепло от прожекторов.
Это когда тебя любят, и нет риска, что тебе придется любить кого-то в ответ.
Я помню, что это был отличный момент для смерти.
Это не был Рай, но я был к нему так близок, как никогда и не планировал.
Я поднял руки, и люди захлопали. Я опустил руки, и люди затихли. Текст лежал на полу, чтобы я мог его прочесть. Машинописная страница говорила мне, кто в этой темноте от чего страдал.
У всех была щелочная кровь. Все сердца были распахнуты. Такое же ощущение, как от воровства в магазинах. Такое же ощущение, как от прослушивания исповедей по моему телефону доверия. Такое же ощущение, как от секса, как я его себе представлял.
С Фертилити в мыслях, я начал читать текст.
Все мы божественные создания Творца.
Все мы частицы, из которых складывается целостная и прекрасная картина.
Каждый раз, когда я делал паузу, люди задерживали дыхание.
Дар жизни, читаю я текст, бесценен.
Я кладу руку на заряженный пистолет, лежащий в кармане.
Драгоценный дар жизни должен быть сохранен, независимо от того, каким болезненным и бессмысленным это может показаться. Мир, говорю я им, это настолько совершенный дар, что лишь Бог может даровать его. Я говорю людям: лишь самые эгоистичные дети Божьи способны украсть самый великий дар Бога. Более великий дар, чем жизнь. Дар смерти.
Это урок для убийцы, говорю я. Для самоубийцы. Для творителя абортов. Для страждущих и больных.
Только Бог имеет право даровать Своим детям смерть.
Я не соображаю, что говорю, а затем уже слишком поздно. И может это было совпадение, или агент знал, что у меня на уме, когда я попросил у него пистолет и патроны, но случилось так, что текст поломал весь мой план. Было невозможно прочесть этот текст, а затем убить себя. Я бы выглядел попросту глупо.
Поэтому я так никогда и не убил себя.
Остаток вечера прошел по плану. Люди разошлись по домам, чувствуя себя спасенными, а я сказал себе, что убью себя как-нибудь в другой раз. С того момента все пошло не так. Я медлил, и выбор времени стал для меня всем.
Кроме того.
Загробная жизнь начала мне казаться вечностью.
Все эти толпы улыбчивых людей, улыбающихся мне из темноты, мне, который потратил жизнь на чистку ванн и стрижку газонов. Я говорю себе: зачем убегать от этого?
Я отступил от веры тогда, я отступлю от нее снова. Практика приводит к совершенству.
Если можно это так назвать.
Я решил, что еще несколько грехов удачно дополнят мое резюме.
Это вершина для того, кто уже навечно проклят.
Я решил: Ад может подождать.
24
Перед тем, как этот самолет упадет, перед тем, как пленка бортового самописца закончится, одна из вещей, за которые я хочу извиниться — это книга Молитвы На Все Случаи Жизни .
Людям надо знать, что Молитвы На Все Случаи Жизни не были моей идеей. Да, было продано двести миллионов экземпляров по всему миру. Так было. Да, я позволил им разместить мое имя на обложке, но книга была детищем агента. А перед этим она была идеей у кого-то из команды авторов. У какого-то составителя рекламных проспектов, который пытался выбиться в люди, я уже не помню.
Самое главное, что книга была не моей идеей.
Случилось так, что однажды агент подошел ко мне с этим пляшущим огоньком в карих глазах, который означает дело. По словам рекламщицы, заказов на меня масса. Это было после того, как мы изготовили тот тираж Библий, которые я подписывал в книжных магазинах. У нас был миллион с лишним гарантированных книгомест в магазинах, а я отправился в турне.
«Не жди от книжного турне какого-то веселья,» — говорит мне агент.
С подписыванием книг штука такая, — говорит агент. — Это абсолютно то же самое, как последний день в школе, когда все хотят, чтобы ты написал что-то в их альбомы, только книжный тур может длиться весь остаток твоей жизни.
Согласно моему плану маршрута, я в большом денверском магазине, подписываю книги, а агент объясняет мне свою идею насчет крошечной книжечки размышлений, которые люди могли бы использовать в повседневной жизни. Ему она видится как книжка в бумажной обложке с маленькими стихами в прозе. Пятьдесят страниц, избранное. Понемногу об окружающей среде, детях, безопасности. Матерях. Пандах. Темы, которые не затрагивают ничьих интересов. Повседневные проблемы. На корешке поставим мое имя, скажем, что я написал это, и все пойдет, как по маслу.
Еще люди должны знать, что я ни разу не видел эту книгу до второй пресс-конференции, до того, как было продано более пятидесяти тысяч экземпляров. К тому времени люди были не просто немного ошарашены, но вся эта суета только увеличивала продажи.
Случилось так, что однажды я ждал в зеленой комнате, когда придет время присоединиться к какому-то дневному телевизионному разговору. Это случилось, перемотаем вперед, сразу после книжного тура, где я подписывал Библии. Вся штука в том, что если после моего прихода увеличится аудитория, я уеду отсюда на своей собственной тачке. Поэтому я в зеленой комнате, продаю секреты ухода за ногтями кому-то, актрисе Уэнди Дэниэлс или еще кому-то, и она просит меня подписать книжку. Молитвы На Все Случаи Жизни . Тогда я впервые увидел эту книжку, клянусь. Клянусь на всей куче подписанных мной Библий.
По словам Уэнди Дэниэлс, я могу разгладить морщины под глазами, втирая крем от геморроя.
Затем она подает мне их, Молитвы На Все Случаи Жизни , и мое имя действительно там на корешке. Я, я, я. Там я.
Внутри — молитвы, которые, как считают люди, написал я:
Молитва, чтобы Продлить Оргазм
Молитва, чтобы Похудеть
Ощущение такое же, как у лабораторных подопытных животных, когда их перемалывают, чтобы сделать хот-доги, вот так болезненно я это воспринял.
