Деревня, куда мы приехали, называлась Счастливцево, и, как это зачастую бывает, название и реальность никакого отношения друг к другу не имели. По крайней мере, с первого взгляда. К Счастливцево от трассы вела поросшая травой кривая ухабистая дорога через жидкий смешанный лес. В самой деревне оказалось не больше десяти подходящих для жизни, судя по внешнему виду, домов. Остальные находились в разной степени запустения. Какие-то давно завалились набок и походили на окоченевшие трупы, брошенные на месте смерти и не погребенные, как следовало бы, на кладбище. Где-то вместо дома остались лишь печь и труба. Кладбище здесь тоже было, и, что меня удивило, оно занимало куда больше места, чем Счастливцево. Я решил, что обязательно туда отправлюсь, как только смоются родители. Даже издалека кладбище мне понравилось больше, чем сама деревня. И там и там было тихо и безлюдно, только в кладбище чувствовалось больше смысла. По крайней мере, его существование оправданно, а вот зачем здесь эта деревня, совершенно неясно.
Отец остановил машину возле самого добротного дома: высокий забор, поверху пущена «путанка», тяжелые, с виду будто чугунные ворота. Двухэтажный дом с крутой двускатной крышей, облицованный камнем, напоминал скорее небольшой замок. Во дворе – идеально стриженная трава, аккуратные, вымощенные брусчаткой тропинки. Все окна занавешены темными светоотражающими шторами. В одном окне штора дернулась, когда мы подъехали.
Нас встретила сгорбленная, как я подумал, старушка, но лица я не видел и не мог решить, сколько ей лет на самом деле. Одета она была как ведьма из какого-нибудь фэнтезийного фильма или смерть, как ее изображают – черный саван с капюшоном, хорошо, что без косы в руках, опирается на черную трость с набалдашником в форме вороньей головы. Она отвела родителей в сторону. Они о чем-то пошептались. Мама подошла ко мне и сказала: «Мы вернемся за тобой через два месяца. Во всем слушайся Фамаиду Алексеевну. Я буду звонить». Она протянула мне мобильный телефон. Мобильнику я обрадовался и совершенно не расстроился тому, что родителей не увижу два месяца. Мать присела передо мной на корточки и подняла визор мотоциклетного шлема, будто хотела разглядеть, что я сейчас чувствую. Я ничего не чувствовал. Я хотел, чтобы они поскорее убрались.
Фамаида была известной в понимающих кругах, как она говорила, ведуньей. Ворожила, проклинала, снимала порчу, сводила и разлучала. В Счастливцево жила только в теплое время, поздней осенью до мая перебиралась в Москву, оставляла дом в Счастливцево на попечении Афанасия; тот был одновременно охранником, дворником, поваром, водителем, плотником, сантехником, в общем, я сразу назвал его для себя Альфредом, тем более он даже внешне смахивал на дворецкого Бэтмена. Такой же статный, вежливый и седовласый.
До того как стать Альфредом, Афанасий благополучно существовал в роли мужа Фаины Алексеевны, которая в свою очередь еще не стала Фамаидой. Жили они тогда в подмосковном городе Электросталь. Афанасий трудился таксистом, Фаина и тогда ворожила, только не в нынешних масштабах и под неустанным вниманием правоохранительных органов, не трогающих ее только благодаря щедрым подношениям. Вернувшись в один из дней уставшим и обозленным, Афанасий сорвался на жену, та уставилась в телевизор, где по одному из каналов шло сверхпопулярное телешоу – «Турнир экстрасенсов». «Зачем ты смотришь этот бред, а? – начал разоряться Афанасий. – Может, сама пойдешь поучаствуешь, там таких шарлатанов, как ты, много, может, хоть какой-то толк будет!» Фаина Алексеевна, вместо того чтобы обидеться или заорать на мужа, задумалась и в следующем сезоне шоу оказалась там, куда ее отправил Афанасий.
В том же образе, в каком я увидел ее первый раз, ведунья Фамаида и предстала перед зрителями: саван с капюшоном, трость с набалдашником в форме вороньей головы. В первом испытании, где «экстрасенсам» предлагалось угадать, в багажнике какой машины находится человек, Фамаида театрально бросила на пол перед собой колоду карт и, тихо бормоча страшные заклинания, безошибочно выбрала нужную машину. Известно, что вот таких угадывающих выбирают заранее и говорят им, где искать, но для этого все-таки нужно произвести впечатление на продюсеров и авторов шоу – что-что, а впечатлить Фаина-Фамаида умела. И не только благодаря артистизму, но и внешности. Она действительно смахивала на ведьму. Черные воронова крыла волосы, зеленые глаза вкупе с контактными линзами со змеиными зрачками, общая ее телесная костистость и крючковатость – все это показалось перспективным и многообещающим.
И вот финал. Фамаида получает заветную «синюю руку» победителя, а вместе с ней любовь телезрителей и очередь готовых отдать любые деньги, только бы справиться о судьбе своей у потомственной ведуньи. Статусность ее клиентов после победы в битве экстрасенсов стала такой, что Афанасий начал превращаться в Альфреда еще до того, как они с Фаиной оформили развод. Благосостояние ведуньи росло, Афанасий и предположить не мог, сколько у нее теперь денег. Дом в Счастливцево для Фамаиды купил один из ее спонсоров. Имя, фамилия и лицо этого человека были настолько известны, что его визиты к ведунье могли сказаться на его репутации. А без ее наставлений и предсказаний он обойтись уже не мог никак. Афанасий чувствовал и догадывался, что не только профильные услуги его жены интересуют спонсора, но и в Фаине как в женщине он хочет принимать участие. Жена не стала держать мужа в неведении, за что Афанасий был ей благодарен, а если учитывать, что она не выставила его, а, наоборот, предложила роль Альфреда – дескать, больше ей довериться в новых обстоятельствах некому, а он все-таки человек не чужой, – бывший муж не уставал радоваться такому повороту судьбы.
Каким же образом могли пересечься пути Фаины Алексеевны и моих родителей? Нужно вернуться в школьные годы будущей ведуньи и моей матери. А именно в десятый класс, когда они стали неразлучными подругами. Конечно, старухой, как я подумал при первой встрече, Фамаида не была. Она ровесница моей матери, обеим по тридцать пять лет. А вот Альфред уже седой, потому что на пятнадцать лет старше бывшей жены. Может, если бы мать не вышла за отца, который старше ее лишь на два года, она тоже услышала бы от него когда-нибудь такие слова, благодаря которым достигла успеха и благополучия. Но не срослось. Отец мать любил, потакал и баловал. Наверно, некоторые мужчины даются женщинам только для того, чтобы однажды стать причиной их расцвета, пускай даже так, как в истории Фамаиды и Альфреда, а некоторые, как мой отец, только для того, чтобы они никогда не вылезли из тихого, но губительного болота семейного счастья.
Я вошел в дом вслед за Фамаидой. Плотные шторы совсем не пропускали дневной свет. Комната, где мы оказались, освещалась несколькими лампами с красными плафонами в форме пламени свечи. Под потолком – огромная темного стекла люстра на цепях, как мне показалось, весила она под тонну. В центре – внушительный круглый стол, восемь стульев с резными спинками. Пол застелен ворсистым ковролином. В комнате было глухо, точно в безэховой студии звукозаписи. Запах стоял густой, но приятный: лаванда, сандал, роза, жасмин. Казалось, что в комнате недавно курили или жгли благовония, отчего теперь немного резало глаза. Фамаида, не задерживаясь, пересекла проходную комнату и жестом показала идти за ней. Удивительно было наблюдать, как с каждым шагом женщина будто молодела и распрямлялась; войдя в другую комнату, она театрально сбросила саван. Передо мной стояла стройная ухоженная женщина, выглядящая моложе своих тридцати пяти. Убранство этой комнаты не имело ничего общего с соседней. Ультрасовременное жилище, органичный минимализм: белое, черное, серое.
