– Сними шлем, я хочу посмотреть, – приказала Фамаида. Звучало именно как приказ, а не просьба.
Я снял мотоциклетный шлем и распахнул глаз.
– Чудо какое, настоящее чудо. – Она разглядывала меня со всех сторон, не переставая удивляться. – Надо же, как такое вообще?..
У Фамаиды я прожил до конца августа. Замечательное время. Удивительное. Никакого отдыха во время этих летних каникул для меня не планировалось. Когда родители договаривались с Фаиной Алексеевной о моем обучении, она не соглашалась, пока мать не сказала: «Просто давай ты посмотришь на него сначала, а потом скажешь – да или нет». Конечно, когда она увидела мое прекрасное «лицо», тут же поняла, что по большому счету я ей нужен больше, чем она мне. Только представь, Тело, лица клиентов Фамаиды, когда они видели меня. Вся их реальность рушилась, если они и сомневались хоть когда-нибудь в существовании чудес, то их сомнения тут же улетучивались. За лето я должен был научиться вести себя как истинный провидец, медиум и вообще святой. Удивительно, что звание «святой» никак не мешало страждущим просить проклясть врага. Они искренне крестились, когда садились напротив меня за стол и доставали добытые волосы или какой-нибудь предмет гардероба своей жертвы. И уходили, крестясь.
Я встречал посетителей в таком же саване с капюшоном, как у Фамаиды. Сидел молча, держал руки на столе, всем видом показывал, что обитаю сейчас в высших сферах. Когда скидывал капюшон с «головы», некоторые натурально теряли сознание. Я не рассказал Фамаиде о верхних миражах, но пользовался своими десятью секундами из них, что производило колоссальное впечатление и на мою наставницу, и на страждущих. Стоило сказать, как зовут человека, до того, как он представится, или предугадать его следующее движение, а если увижу, как произойдет что-то хоть немного нестандартное, – все, я мог делать с ними что хотел и озвучивать любые суммы подношений. Вот я заметил в миражах, что человек уронит телефон, когда будет садиться за стол, и сказал об этом, вот увидел, как хлопнет дверь от сквозняка, кто-то неловко возьмет стакан с водой и расплещет. Как же мало нужно человеку, чтобы поверить в чудо. Теперь я был провидец Гюнтер. Так представляла меня посетителям Фамаида. Идиотизм.
Фаина Алексеевна поначалу и не думала делиться со мной заработком, но когда я поставил ультиматум – либо пополам, либо никак, – согласилась. Тем более она получала кое-что еще кроме денег, и это было для нее куда важнее – репутация. Теперь ко всем ее регалиям потомственной ведуньи и званию победительницы турнира экстрасенсов добавилось настоящее чудо в моем лице. Она сочинила историю моего чудесного появления, с ее слов, я, наверно, только молнии не метал и города не разрушал.
Как-то раз я спросил у Фамаиды:
– Почему они нам верят? Насколько часто сбывается то, что мы им говорим? Хотя бы только по случайности.
– Никогда не сбывается, дело совсем не в этом. Просто однажды человек приходит к пониманию, что вообще никак не управляет своей жизнью. Чаще всего к этому выводу приходят те, кто всегда действовал по плану. Учился, трудился, строил карьеру, добивался, побеждал и вообще был уверен в завтрашнем дне. Странные люди, как можно быть уверенным хоть в чем-то в наше время? И когда судьба преподносит очередной сюрприз, вместо того чтобы перестать держать собственную жизнь за горло, они бегут туда, где, по их мнению, можно на судьбу повлиять. С жизнью у них управиться не получилось, остается только то, что над жизнью.
– А над жизнью – верхние миражи, – сказал я.
– Что? – спросила Фамаида.
– Так, просто подумалось.
Тем летом я много времени проводил перед телевизором. Смотрел только турнир экстрасенсов. Нет, мне не было интересно это шоу само по себе – я обучался. Я готовился к будущему сезону. Мои родители еще не знали, что я собираюсь принять в нем участие по совету Фамаиды. Как она сказала: «Это будет фурор». Для осуществления моей мечты – свалить от родителей и заработать кучу денег – лучше не придумать.
Фамаида рассказала, как у них там все устроено, и то, что я окажусь победителем, уже сейчас понятно. Пару раз приезжали люди с телеканала, один раз я встречался с ведущим турнира экстрасенсов и, судя по их реакции, Фамаида была права.
За два дня до моего отъезда в Москву к Фамаиде приехал какой-то очень важный человек с телеканала и сообщил, что участвовать я не буду. Я наблюдал за их разговором в верхних миражах.
– Но почему? Он же настоящее чудо, – спрашивала Фамаида.
– Именно поэтому, – отвечал важный. – Ты представляешь, что будет, если мы его покажем? Ладно бы один только глаз, но он же на самом деле предсказывает.
– Да что он там предсказывает?
– Да что бы ни предсказывал. Кому это нужно по-настоящему? А после него? Вот кто-нибудь после него может быть интересен? Кто будет смотреть на этих наших клоунов? Нет, Фаина, его участие невозможно. Фокусы фокусами, но это уже чересчур.
– Понятно, ладно, может, ты и прав.
Злость. Злость моя была такой, что хотелось залететь к ним в комнату и дать в нос этому важному. Идиот! Настоящий идиот! Тупица! Дегенерат! И что мне теперь делать? Всю жизнь, как Фамаида, на картах ворожить? К чему эта чепуха? Как мне вырваться из всего этого? Мне захотелось руками оторвать себе «голову», оторвать этот чертов глаз. Я выскочил из дома и побежал. Я бежал, пока Счастливцево не скрылось из вида. До полуночи я пролежал в лесу на земле, пялясь в небо. Сначала в тускнеющее после заката, потом в черное с бесчисленными звездами. Я решил, что обязательно что-нибудь придумаю. Мне не нужно больше полагаться на всех этих придурков. Только я сам. Я и мои верхние миражи.
Слышишь, Тело? Я опять проболтал с тобой весь день, хоть слово бы сказал, бестолочь. Я буду спать, Тело. Будет жаль, если ты совсем меня не слышишь. К чему я все это тогда тебе рассказываю? Слышишь? Нет? Не слышишь? Тело, а как ты сюда вообще попал? Спишь? Ты всегда спишь, как и все тебе подобные, вы все спите и думаете, что с вами происходит жизнь.
Знаешь, Тело, самые простые и комфортные в жизни дороги приводят к месту, где тебе отрежут голову, но ты наверняка желал себе другой, какой-нибудь особенной судьбы? Правда? Ты наверняка думал, что впереди ждет жизнь, полная приключений; почему люди думают, что приключение – это что-то такое, чем они могут управлять, что-то запланированное? И как тебе такое, Тело? Как тебе такая твоя история? Знаешь, никакая история ничего не значит, если она не была рассказана. Взгляни в окно, Тело. Хотя прости, конечно, у нас здесь с тобой окон нет, но все же. Сейчас наступило время «сторис». Не истории, история больше не творится, творятся только «сторис» – короткие, бессмысленные. Один сплошной «сторителл», одни бесчисленные «сторис», а я тебе расскажу историю, и ты никому ее не передашь, и она обессмыслится, не получив продолжения. Ну что ж, будем в тренде, Тело! Ты чувствуешь, что ты на самом острие времени? Ты чувствуешь, насколько ты теперь значим в пределах этой комнаты и в границах той истории, что я хочу тебе рассказать?
