Или она была?
А потом что-то перекрыло поле зрения, и Джек увидел лицо и узнал его.
«О Боже правый…»
Лицо улыбнулось и произнесло тем самым голосом:
– Ворон…
Джек выпрыгнул из шахты как сумасшедший, а крыша кабины взорвалась, и воздух наполнился летящими осколками, все шлепнулись на пол, и Джек, лежа, выхватил арбалет из рук Кота и заорал: «Все назад! Это он!»
Но слишком поздно. Он уже поднимался из проделанной дыры, и с такой непринужденной легкостью, что все застыли. Он подтянулся на одной великолепной руке, почти левитировал к Команде. Его сила, взгляд, улыбка, ослепительная красота казались абсолютно чужими – но и близкими. Мертвенно бледный, жуткий, но магнетически притягивающий.
Он был в черных кожаных сапогах со шнуровкой под коленом, черном балетном трико и черном же шелковом камзоле и огромной просторной белой рубахе – великолепный, прекрасный, пугающий, безбожно могучий. Он будил мгновенное спазматическое желание ударить его, ранить, но одновременно гораздо глубже и сильнее было желание сделать хоть что-нибудь, отчего он бы улыбнулся.
Но он уже улыбался, спокойно и расслабленно идя к ним.
Джек отступил и поднял арбалет.
Тварь улыбнулась шире, обнажила белые зубы на фоне бледной кожи, окаймленной гривой иссиня-черных кудрявых волос, а на голове…
Джек понял, что на нем повязка. Белая. И это что-то значит.
Но что?
Он поднял арбалет выше.
– Ворон!
Этот голос наполнил его.
– Ты и твои деревянные колья. Когда ты станешь одним из нас, мы посмеемся над этим вместе.
Мрачно, что уж сказать.
– Все назад, – приказал Джек. – Отступайте, уходите.
Но прежде, чем кто-либо успел двинуться, снова послышался голос.
– Слишком поздно. Вы подпустили меня слишком близко.
Чудовище сделало еще шаг к ним.
– Назад! – прошипел Джек через плечо. – Двигайтесь!
Они двинулись, но вампир шагнул вперед, Джек изготовился стрелять и сказал: «Стой!»
Тварь рассмеялась и ответила:
– Ты шутишь? Ты же понимаешь: я – это не мои женщины.
– Стоп! – процедил Джек Ворон.
Тварь улыбнулась снова, показала большие клыки и посоветовала:
– А ты останови меня.
Джек сказал в рацию: «Карл, давай!» И выстрелил в упор.
А вампир поймал стрелу в полете.
Затем он взял ее, палку размером в бейсбольную биту, и переломил одним движением запястья, будто спичку.
Трос натянулся, кусок, еще привязанный к нему, со свистом улетел за дверь.
Вампир рассмеялся снова:
– Глупцы, неужто вы подумали, что можете безнаказанно убивать богов?
Он взял отломанную половину стрелы, с острием, швырнул вниз, прямо себе под ноги, и обломок целиком ушел в пол.
В руке Феликса оказался пистолет, и тот его поднял.
Вампир мгновенно развернулся к нему.
– Если ты направишь эту штуку на меня, то я в буквальном смысле вырву тебе хребет из тела.
Феликс опустил руку – просто от звука этого голоса.
Но Ворон не сдался.
– Свет! – заорал он и включил крест на груди.
После мгновенного замешательства кресты включили все. Хлынул галогеновый свет, расчертил тварь тенями. Та нахмурилась, отступила на шаг, прикрыла ладонью глаза.
– А, не нравится! – возбужденно объявил Джек.
Вампир презрительно фыркнул:
– Ну да, Ворон, ну да. Не нравится. Но оно меня и не убьет.
Тварь снова шагнула вперед.
– И? Что-нибудь еще? – саркастически осведомился вампир. – Чеснок? Кроличьи лапки?
Он посмотрел Ворону в лицо.
– Ну что, алтарный мальчик нашего Папы? Готов?
Он двинулся к Джеку, и в ярком свете галогеновых ламп все увидели, что из-под белой повязки сочится прозрачная жижа. Вдруг Джек понял, и, что лучше, понял Феликс. Рана от серебряного креста. И она не зажила!
Феликс поднял пистолет.
– Я предупреждал тебя! – рявкнул вампир.
– Ну да, – согласился Феликс и трижды выстрелил.
Попал, наверное, дважды. Один раз – так точно. Команда синхронно кинулась к выходу, большой двойной двери с солнцем за нею. Феликс поскользнулся. Он так быстро кинулся наутек, что потерял монстра из виду, а тот двигался с неимоверной скоростью, по щеке Феликса скользнул ветер. Боже, и в самом деле? Этот монстр так носится?.. Да он уже передо мной…
Тварь встала перед ним, бледная в свете дрожащей галогеновой лампы, протянула руку и выхватила пистолет, зашипела – медленно, басовито, мокро – подняла пистолет к лицу Феликса – и сжала.
Стиснула в ладони и расплющила.
Будто шоколадную игрушку.
Безоружный и беспомощный, Феликс думал о твари, способной сделать тридцать футов, причем с сидящей в ней пулей, пока он, Феликс, делает два шага. О твари, способной раздавить рукой автоматический пистолет.
Феликс посмотрел в налитые кровью глаза, увидел, как оскаливаются клыки, и понял, что сейчас умрет.
В пятнадцати футах за спиной вампира распахнулись двойные двери, и тварь немедленно от пяток до макушки брызнула пунцовым пламенем. Монстр инстинктивно развернулся к источнику боли, брызнув Феликсу в лицо ледяной слюной, и мгновение оба, монстр и стрелок, глядели на толстого, обширного Карла Джоплина, держащего дверь раскрытой, пыхтящего и сопящего. Затем монстр снова поглядел на Феликса, завизжал, и Феликс понял, что тварь убьет его, и, когда она проносилась мимо, к тени, он выхватил второй браунинг и выстрелил. Серебряная пуля проделала дыру точно в центре белой повязки. Затем Феликс упал, чтобы увернуться от когтей, но монстр уже, завывая, метеором алого пламени пронесся по залу, через все его полсотни футов, врезался в шахту лифта, свалился в проделанную дыру и скрылся из виду.
Остались только отзвуки дикого воя и отблеск пламени в шахте.
Потом стало тихо. Пламя угасло. Все спокойно.
Феликс посмотрел с пола на остальных. Они не успели пройти и пяти футов, а теперь стояли и смотрели на него, а он думал о клыках и о том, что вампир хотел убить только его, Феликса, и не тронул больше никого.
Затем он бросился к выходу, и остальные тоже. А что еще поделать?
Он сидел на ступеньках под солнцем, наклонившись, уперев руки в колени, и старался отдышаться. Джек Ворон приказал Карлу держать двери открытыми, подпереть, если нужно. Все остальные – помощник шерифа, и Кот, и отец Адам – согласно закивали. Ну да, пусть двери останутся открытыми, а твари – глубоко внизу, в тюремных камерах, вне досягаемости.
