От этого яркого зрелища у Райфа закружилась голова.
– Вот так все началось… – произнесла нараспев Шийя, снова взмахнув рукой. – Больше трехсот тысячелетий тому назад…
Вращение глобуса постепенно замедлялось. При этом суша проседала вниз, океаны бурлили, ветры разрушали горы. Мир содрогался от мощных землетрясений, которые разрывали сушу, изменяя береговую линию. Наконец глобус полностью остановился, оставив одну сторону под палящими лучами солнца, другую в темноте и холоде.
И тем не менее ход времени продолжался. На темной стороне мира нарастала ледяная шапка, в то время как другую сторону солнце испепеляло в песок. Между двумя этими крайностями мир опоясывало кольцо сумерек, красновато-рыжее с одной стороны, теряющееся в тени с другой. Суша в этой узкой полосе оставалась покрытой лесами и реками, над ней поднимались высокие горы и пологие зеленые холмы. Ее окружали моря и океаны, являющиеся границей этого нового мира.
Но только он не был новым.
Наклонившись к глобусу, Никс широко раскрыла глаза, разглядывая северную половину сумеречного пояса.
– Это же… – В ее голосе прозвучало неприкрытое разочарование. – Это же наш Венец!
* * *
Оглушенная откровением, Никс отшатнулась назад, словно страшную истину можно было отменить расстоянием. Она отказывалась верить, но понимала, что это правда.
– Когда-то Урт вращался! – ахнула девушка, стараясь вместить эту мысль в своей голове, но та, бесконечно огромная, там не помещалась.
– Не понимаю, – повернулся к Шийе алхимик. – Что остановило вращение?
– Я не могу сказать. – Бронзовая женщина не отрывала взгляда от застывшего глобуса. – Многое было утеряно…
Никс отступила еще на шаг, хрустя осколками, устилающими пол. Она остро прочувствовала необъятность знаний, разбитых и уничтоженных здесь. Словно в подтверждение ее мыслей Шийя поморщилась, услышав хруст.
– Не этот вопрос тебе следовало задать, – повернулась к Фреллю бронзовая женщина.
– А какой же?
– Чтобы понять… – Полностью сосредоточив внимание на мерцающем изображении Урта, Шийя провела ладонью по зажатому в руке кубу. – Прошлое ты уже увидел. А вот что будет.
Сначала ничего не происходило. Остановившийся Урт больше не вращался, одна его сторона жарилась, другая замерзала. Затем что-то быстро пролетело у Никс над плечом, какая-то серебристая точка. Девушка испуганно отпрянула в сторону, но потом сообразила, что это светящаяся луна.
Она вздрогнула, предвидя, что произойдет дальше.
Луна пронеслась сквозь Фрелля и Райфа, будто это были бесплотные призраки. Шан подняла посох, преграждая ей путь, но луна прошла и сквозь дерево. Она закружила вокруг глобуса, приближаясь к нему – сперва медленно, затем быстрее.
Наконец луна сделала последний оборот и врезалась в мир. От этого удара висящее над столом изображение содрогнулось. Волны разрушения разбежались в стороны, стирая все на своем пути: сушу, океаны, лед и песок. Через считанные мгновения перед глазами потрясенных зрителей остались лишь сияющие развалины Урта.
– Павшая луна… – прошептала Никс. – Это было в моем видении.
– Предсказание йар’рен, – подхватила Шан.
Шийя бросила взгляд на луну.
– Вот что пробудило меня. Мы, Спящие, погребены в глубинах мира до тех пор, пока в нас не возникнет необходимость. Но мы не единственные часовые, которых расставили, когда мир начал замедляться. Те, кто был до нас…
Осекшись, Шийя наморщила лоб, очевидно, стараясь подобрать нужные слова; а может быть, она старалась сплести то, что было ей известно, чтобы закрыть прорехи в разбитых вдребезги знаниях, разбросанных по полу.
– Те, кто был до нас, – снова начала бронзовая женщина, – они дали людям таланты, проникли к ним в кровь, создав там сосуды для хранения памяти. Они были живыми часовыми, которые бдели, пока мы спали, которые могли меняться вместе с миром, в то время как нам это было недоступно. Их число велико. Они были сотворены для того, чтобы поддерживать вечную память, распределенную между ними.
У Никс участилось дыхание.
«Я знаю, кто эти часовые».
Она вспомнила нападение в топях, когда ее сознание металось по мстительной орде, обрушившейся на Брайк. Летучие мыши поделились с ней своими глазами, своей жаждой крови – но Никс также представила два огненных глаза, взирающих на нее из мрака. В такие мгновения она чувствовала, что за этим взглядом стоит высший разум, нечто бесконечно древнее и непостижимое, черное и холодное. Это безграничное сознание вселяло в нее ужас.
Открыв глаза, девушка поймала на себе пристальный взгляд Шийи. Бронзовое лицо сияло той же самой древностью.
Никс осознала, что огненное прозрение, которое она испытала в болотах, имело какую-то связь с тем, что лежало здесь. Пара огромных глаз, смотревших на нее из непроницаемого мрака, олицетворяла не только объединенный разум летучих мышей, живущих в настоящем. Это был разум всех летучих мышей, прошлых и настоящих, общая память всех до одной особей, когда-либо живших на свете, простирающаяся в бесконечную древность, выкованная в единую силу.
Похоже, Шийя прочитала сошедшее на Никс озарение. Кивнув, она окинула взглядом остальных.
– Этот дар, врученный живым часовым… мы, Спящие, также владеем им.
– Ты говоришь об обуздывающем пении, – заметила Шан. – Мы тоже владеем этим даром.
– По ошибке, – грустно усмехнулась бронзовая женщина.
Никс вздрогнула. Старейшина племени была оскорблена.
– Я не хотела обидеть тебя этими словами, – утешила ее Шийя. – Этот дар давным-давно случайно попал к вашим далеким предкам. Быть может, в результате заразной болезни, быть может, от попадания в кровь яда. Но, оказавшись там, семена нашли почву плодородной; такой дар имело смысл передавать из поколения в поколение, поэтому он глубоко укоренился у некоторых благословенных народов.
– У кефра’кай, – сказала Шан.
– А может быть, и у других. – Шийя задумчиво сморщила свой бронзовый лоб, стараясь связать воедино разрозненные обрывки воспоминаний. – Мало того что этот дар распространился случайно… пока мы спали, он изменился, дал такие ростки, о которых никто не подозревал.
Она снова остановила свой взгляд на Никс.
В разговор вмешался Фрелль. Алхимик ходил вокруг стола, разглядывая светящиеся обломки Урта.
– Все это крайне любопытно, но нам нужно сосредоточиться на другом. – У него на лице отразилась тревога. – Павшая луна. Когда это произойдет?
Губы Шийи вытянулись в тонкую полоску.
– Пожалуйста, только не говори опять, что «многое было утеряно»! – сложив руки, взмолился Райф.
Лицо бронзовой женщины смягчилось, она взяла Райфа за руку.
