Трудностей было слишком много.
Девушка закрыла глаза ладонями, стараясь обрести успокоение в темноте.
«У меня получится».
Единственной ее надеждой осуществить это был Джейс. Даже после ее Восхождения он будет продолжать ей помогать. Настоятельница согласилась с тем, что Никс потребуется его поддержка – как помощника в учебе, так и просто как друга. Остальные девятилетки поднимались от одного уровня к другому вместе, дружным классом. Никс же предстояло присоединиться к ним чужаком, посторонней, и они, вполне вероятно, будут считать ее недостойной быть с ними.
Вздохнув, девушка опустила руки. Как ни хотелось вернуться в привычный уют затуманенного взора, нужно было учиться жить в новом мире.
Открыв глаза, Никс всмотрелась в свое отражение в зеркале. Собственное лицо по-прежнему казалось ей незнакомым. Это было то самое лицо, которое она представляла себе в своих мыслях, и в то же время другое. Пока ее зрение оставалось затуманенным, девушка полагала, что вполне хорошо знает свою внешность – по тому, что могла прочесть своими пальцами, и тому, как описывали ее окружающие. Однако теперь вернувшееся зрение добавило подробности, о которых она даже не подозревала.
Никс провела рукой по волосам, таким темным, что их можно было ошибочно принять за черные, однако в их тенях скрывались золотистые пряди, словно где-то внутри пряталось солнце. Лицо светилось сочным оттенком полированного янтаря, губы были ярко-алые, в голубых глазах сверкали серебряные искорки.
Во многих отношениях из зеркала на нее смотрела незнакомка, но возможно, в этом заключалась надежда. Быть может, ей удастся оставить в прошлом себя такую, какой она была прежде, робкую девочку, окутанную туманом. И стать девушкой в отражении, решительной, уверенной в себе.
«У меня получится», – попробовала еще раз Никс.
И почти поверила в это.
Почти.
Она укрепилась в намерении удвоить свои усилия в учебе. По крайней мере, упорная работа задвигала все глубже и глубже гнездящиеся в ней страхи. Падая вечером в кровать, без сил, отупевшая от учебы, девушка тотчас же засыпала и крепко спала до самого утра. Никакие крики и картины жутких ритуалов под набухающей луной больше не терзали ее сны. Никс отказывалась даже произносить вслух слова «павшая луна». Разумеется, ничего этого настоятельнице она не говорила, особенно если учесть, что странная летучая мышь больше не появлялась под балками перекрытий у нее в комнате. Ну как можно было объяснить свои воспаленные воспоминания о сладковатом вкусе молока на губах, о терпком тепле густой шерсти и крыльев, о горящих красных глазах, смотрящих на нее от другого соска?
Девушке хотелось отбросить все это как кошмарный сон, порожденный лихорадкой отравления, и снова погрузиться в темноту. Но она сосредоточивала все свои усилия и энергию на непосредственных задачах, стоящих перед ней.
Напоследок Никс еще раз провела ладонью по мантии. Контраст черного и белого отражал выбор, который ей предстояло сделать через год. Окончив девятый уровень, она должна будет определить свой дальнейший путь. Выбрать черный цвет алхимии или белый религиозных занятий. И, сделав этот выбор, можно будет надеяться когда-нибудь достигнуть степени Высшего Прозрения на том или ином поприще.
«А может быть, на обоих».
Девушка представила себе, как две половины ее мантии объединяются в серый цвет святых Исповедников, – и покачала головой, дивясь таким глупым мыслям.
«Давай хотя бы просто окончим девятый уровень».
Памятуя о том, что в соседней комнате ее со стопкой книг ждет Джейс, Никс решительно стащила мантию через голову. Оставшись в одной нательной рубахе, она аккуратно сложила парадное облачение и вернула его в ларец из сандалового дерева. Опустив крышку, девушка закрыла защелку, оставляя на хранение все свои надежды.
Она положила руку на крышку.
«У меня получится!»
* * *
Катая грифель между большим и указательным пальцами, черными как уголь, Никс билась над решением последней задачи, отведенной на утро. Она еще раз посмотрела на треугольник, нарисованный Джейсом, с подписанными у двух сторон числами. Ей было предложено найти длину третьей стороны треугольника и вычислить его площадь.
– Вспомни правило квадратуры треугольника, – подсказал Джейс.
– Прекрасно помню, но какой мне от него прок, черт возьми? – обреченно выдохнула Никс.
Подойдя к ней, Джейс взял ее за руку, привлекая ее внимание к себе. Его зеленые глаза сверкнули сочувствием.
– Нередко знания сами по себе являются наградой, но гораздо чаще они открывают внутреннюю сущность окружающего мира. Знания поднимают светильник и прогоняют прочь тени, открывая нам скрывающуюся в них красоту.
Никс отвела взгляд, уловив в словах Джейса нечто личное. Она отметила тепло его руки, то, как он не хотел отпускать ее кисть. Высвободив руку, девушка снова обратилась к геометрической задаче, решить которую было значительно проще, чем то, что выросло между ними.
Джейс выпрямился.
– Что касается квадратуры треугольника, эта магика заключена во многом из окружающего нас. Ею пользуются зодчие, определяя наклон крыши и расположение стен. Моряки прибегают к ее силе, определяя свой курс в открытом море. Картографы делают то же самое, изображая береговые линии и границы между странами.
Вдохновленная его разъяснениями, Никс с удвоенной энергией взялась за решение задачи. Записывая грифелем числа, она быстро довела вычисления до конца. Закончив, девушка повернулась к Джейсу, и тот гордо улыбнулся, однако глаза его тронулись легкой грустью.
– Очень хорошо, – сказал парень. – Скоро ты оставишь меня далеко позади.
Теперь настал черед Никс взять его за руку.
– Никогда! – заверила его она. – Я не переживу девятый уровень, если рядом со мной не будет тебя!
– Я запорол пятый уровень, – напомнил ей Джейс, и его улыбка погасла. – Полагаю, девушка, выжившая после ядовитого укуса миррской летучей мыши, справится с любыми трудностями.
Девушке хотелось верить ему, однако напоминание о нападении, о последовавших за ним кошмарах еще больше опечалило ее. И все же она попыталась обнадежить своего друга.
– Джейс, то, что ты споткнулся на пятом уровне, это досадное недоразумение. У тебя есть задатки. Настоятельница Гайл признала это, оставив тебя здесь, в Обители, работать в скриптории и помогать мне. Готова поспорить, ты знаешь гораздо больше, чем большинство тех, кто вместе со мной поползет на четвереньках на верхнюю террасу школы.
Улыбка вернулась на лицо Джейса.
– Это очень мило с твоей стороны говорить такие вещи. Однако в последнее время мне приходится прилагать все силы, чтобы не отставать от тебя. Я это понимаю. Но я готов признать, что действительно многое выучил самостоятельно, не только занимаясь рядом с тобой, но также переписывая в скриптории выцветшие древние рукописи, сохраняя их для будущего, пока чернила не полностью исчезли. Некоторые из этих трудов являются прямо-таки святотатством. Другие настолько откровенны, что самый отпетый прелюбодей зальется краской стыда. Определенно это обучение сильно отличалось от обычного подъема по террасам школы.
