И вот сейчас снова должна была пролиться кровь.
Девушка мысленно представила себе предстоящую бойню.
«И все эти страдания и кровь по моей вине…»
Никс отшатнулась от перил, едва держась на ногах, вне себя от отчаяния.
– Никс? – с тревогой шагнул к ней Джейс.
– Уведи меня отсюда! – повернулась к нему она.
Обвив ее рукой, Джейс помог ей оторваться от перил и буквально понес на руках сквозь толпу к дверям. Ее поспешный уход не остался незамеченным, особенно учитывая то, как она висела на руках Джейса.
Вслед ей донеслись голоса:
– …Вскоре бедная девочка будет отомщена…
– …Ее страдания подпитают пламя, в котором будет корчиться это чудовище…
– …Несомненно, Матерь Снизу дважды благословила ее…
Никс бежала от этих голосов, от ненужного сострадания. Стыд придал ей новые силы. Высвободившись из рук Джейса, она поспешила по узким коридорам мимо классов. Джейс следовал за ней, но Никс хотелось бежать от всех. Она не заслужила его дружбу.
«Я только обреку тебя на погибель – и тебя тоже».
Добравшись до своих покоев, Никс ввалилась внутрь. Она попыталась захлопнуть дверь перед Джейсом, однако тот не допустил этого и протиснулся следом за ней.
Выпучив глаза, учащенно дыша, парень дал выход своей тревоге.
– Никс, что стряслось? Тебе опять стало плохо? Может быть, мне позвать физика Ойрика?
Девушка обернулась к нему, готовая выставить его за дверь, но вместо этого упала в его объятия. Прижавшись лицом к его груди, она ощутила горечь извести и терпкий запах пота, стараясь обрести утешение, успокоить бешено колотящееся сердце. Ее сотрясли рыдания. У нее не было слов, чтобы выразить свое горе и чувство вины.
Она почувствовала, как вокруг нее смыкается мрак.
Откуда-то далеко до нее донесся голос Джейса:
– Это еще что за шум?
Только тут за гулким стуком собственного сердца Никс услышала пронзительное завывание. Подняв взгляд к потолку, она увидела под балками перекрытий два маленьких красных глаза, яростно горящих в полумраке. Горький плач ее потерянного брата наполнил ей голову, вибрируя в ушах, в черепной коробке, огнем разливаясь по мозгу.
Окружающий мир подернулся рябью, исчезая.
– Держи меня! – ахнув, схватилась за Джейса Никс.
И ее не стало.
* * *
Она стоит среди языков пламени. В горящей клетке бьется и извивается темный силуэт. Ветер и дым разносят боль. У нее на глазах деревянные прутья превращаются в уголь. Плоть – в пепел. Кости – в золу. Огонь взметается выше, поднимая ее вверх. Она превращается в горящий уголек, парящий в воздухе, поднимающийся кругами к небу, к серым тучам.
Поднявшись достаточно высоко, она замечает на горизонте надвигающуюся грозу: черные тучи громоздятся все выше и выше, наполняясь мрачной энергией. Гроза переваливает через горы вдалеке и выплескивается в долину. Но грозовой фронт не несет раскаты грома – только яростные завывания. Сплошной мрак разрывается на тысячу крыльев, несущихся к ней.
Нет, не к ней.
Окутанная дымом обугленной плоти, она взирает вниз со своей высоты.
Под ней раскинулась школа, тихая, спокойная, не ведающая о неудержимой буре, которая вот-вот захлестнет ее. Она хочет крикнуть, предупредить тех, кто внизу, однако с ее уст срываются лишь крики тысячи летучих мышей.
* * *
Вздрогнув, Никс вернулась в свое тело, по-прежнему прильнувшее к Джейсу.
– Они приближаются! – простонала она, прижимаясь к его груди.
– Кто?.. – Джейс поднял ее выше. – Кто приближается?
Хлопанье крыльев привлекло их внимание к потолку. Оторвавшись от балок перекрытий, черная тень упала вниз.
Вскрикнув, Джейс укрыл собой Никс.
Мелькнув у них над головами, летучая мышь вылетела в окно.
– Стой так! – Джейс стоял, по-прежнему пригнувшись. – Может быть, она тут не одна!
Никс знала, что летучих мышей много, очень много. Она высвободилась из объятий Джейса. Ей стало понятно, зачем ее давно потерянный брат пожаловал к ней в гости. Он прилетел, чтобы предупредить об опасности. Девушка поделилась этим с Джейсом.
– Нужно остановить жертвоприношение, иначе все будет потеряно!
– О чем ты говоришь? – недоуменно нахмурился Джейс.
Никс повернулась к двери, сознавая, что не сможет сделать это в одиночку.
– Мне нужно переговорить с настоятельницей Гайл. Пока еще не слишком поздно.
* * *
Никс держалась за плечо Джейса. Вставив ключ в замок запретной двери, тот оглянулся на нее.
– Может, мне лучше одному?
Девушка пожевала губу, разглядывая выжженный на двери обвитый лианами герб Обители. На нем были изображены ступа и пест. Напряжение достигло предела. Никс была готова в любой момент услышать удар колокола, возвещающий об окончании дня. И затем, с первым звоном Вечери, начнется огненное жертвоприношение.
Собравшись с духом, она покачала головой.
– Нет. У нас слишком мало времени. Я должна рискнуть.
– Но почему? – настаивал Джейс.
– У меня нет времени, чтобы все объяснить.
«Нет времени на то, чтобы убедить тебя».
Вздохнув, парень повернул ключ в замке и открыл дверь на запретную лестницу, ведущую на девятую террасу. Джейс, исключенный из школы, получил право носить драгоценные книги ученым, и в том числе настоятельнице Гайл, чьи комнаты находились на самом верху. Однако на учеников это не распространялось. Никс понимала, что своим незаконным вторжением ставит под угрозу положение своего друга в Обители. Она решила для себя, в том случае если ее схватят, выгородить Джейса, решительно отрицая его соучастие.
Парень первый переступил порог. Не было времени на то, чтобы Джейс сбегал с четвертой террасы на девятую, убедил настоятельницу в том, что положение критическое, и вернулся вместе с ней обратно. Никс понимала, что ей нужно самой изложить положение вещей главе Обители. Никто другой ей не поверит.
– А теперь поторопись! – предупредил Джейс. – Путь наверх неблизкий!
Он двинулся первым, а Никс последовала за ним. Она поймала себя на том, что задерживает дыхание на каждом длинном пролете, ожидая наткнуться на алхимика или другого ученого. Но, поднимаясь по узкой винтовой лестнице все выше и выше, они не встречали никого. Скорее всего, все смотрели на то, как легион приближается к вершине.
– Мы уже почти на месте, – задыхаясь, выдавил Джейс.
У него раскраснелись щеки, плащ промок насквозь от пота. Девушка подозревала, что эта влага в значительной степени обязана страху. Замедлив шаг на площадке, парень указал на дверь.
